У Мэри перехватило дыхание. Он был так близко, так мучительно близко! Но, как ни тянуло ее к Ирвину, она должна была бороться со своим чувством.

– А как же Шейла? – срывающимся голосом спросила она. – Ты не чувствуешь угрызений совести?

Ирвин хмыкнул и криво улыбнулся.

– Вопрос о Шейле предлагаю обсудить потом.

В голосе его не было вины, только желание, на которое Мэри немедленно ответила такой же страстью. Губы их слились, тела прижались друг к другу. Казалось, невидимое течение оторвало Мэри от берега здравого смысла, за который она до сих пор цеплялась, и понесло по течению, безжалостно крутя и затягивая в глубины.

Она влюблена, влюблена по уши, с ужасом поняла девушка, и мысль эта заставила ее оцепенеть. Поцелуй стал настойчивее – Ирвин был искушенным любовником. Его руки сладострастно ласкали ее тело, касались обнаженных грудей, скользили по животу и изящным бедрам.

Как сквозь туман она осознавала, что уже лежит спиной на кровати, а ее руки гладят его плечи.

Она готова была отдаться ему, когда Ирвин вдруг отодвинулся от нее и чуть привстал.

– Не уходи! – умоляюще вскрикнула Мэри.

Ирвин нагнулся и провел рукой по ее длинным светлым волосам, разметавшимся по подушке.

– Боюсь, что еще немного, и я не смогу остановиться, – глухо сказал он.

Сердце у Мэри отчаянно застучало, а тело пронзило острое желание. Потянувшись, она коснулась его лица. Это был молчаливый призыв, и глаза ее молили о том же.

Ирвин окинул Мэри взглядом. Ее волосы были как белое облако на темной шелковой подушке, глаза – как два изумруда.

– Ты хочешь меня? – прошептал он.

Мэри помедлила с ответом. Она хотела его, но ей нужно было знать, что им руководит не одно только вожделение, а нечто более значительное и глубокое.

Ирвин медленно нагнулся, легонько поцеловав ее розовый сосок, а затем принялся языком ласкать ее нежные полные груди.

– Ты настоящая красавица, – шептал он, приникая к ее губам, и последние остатки здравого смысла покинули Мэри.

Его горячие губы медленно двинулись от ее шеи к груди, руки ласкали бедра, дразня и заводя ее так, что она застонала от желания.

Он встал, скинул с себя одежду, – медленно, не спеша, так, что она могла сполна насладиться видом прекрасного тела. Кожа у Ирвина была атласно-гладкая и золотистая от загара, бедра узкие, а плечи, напротив, мощные и широкие.

Когда ее глаза двинулись ниже, он рассмеялся.

– У тебя есть сомнения в том, что я тоже желаю тебя?

– Нет, никаких! – еле слышно шепнула она.

– Единственное, что осталось… – Он, повернувшись, достал из кармана маленький бумажный пакетик.

Мэри как ледяной водой окатило. Выходит, он знал заранее, что будет заниматься с нею любовью!

Никогда в жизни Мэри не ощущала себя такой униженной. Реальность снова оказалась мерзкой и жестокой, а мечта в очередной раз разбивалась вдребезги!

– Ирвин!… – укрываясь одеялом, сказала она. – Боюсь, что мы совершаем ошибку.

– Принять меры предосторожности – какая же это ошибка? – ответил он ободряюще и попытался обнять девушку, но та метнулась от него в сторону, прижавшись к изголовью кровати.

– Но почему? – Глаза его превратились в две узенькие щелки. – Что случилось, дорогая?

– Не знаю… – Она потянулась за ночной рубашкой и торопливо надела ее на себя. – Но то, что происходит, неправильно.

– Чудесно! – Ирвин сел на кровати и с холодным недоумением посмотрел на нее.

Мэри тоже разозлилась – но скорее на себя.