Эльфийка кивнула и улыбнулась снова, а затем убежала, в мгновении ока исчезнув в подлеске Мерцающего леса.

— Мы сможем сделать всё вдвое быстрее — Бромм сказал Орезэо. — Мы отправим сообщение Харноту, чтоб возвращался в Адбар, а сами усилим гарнизон короля Коннерада. Я мог бы немного посражаться.

— Да, — ответил дворф-командир, и остальные согласились.

— Так, мы пойдём к Синнафайн и передадим добрые пожелания от щенка Бромма? — спросил Доум'виль её отец-дроу, когда она вернулась на их позицию, на полянку среди ряда толстых сосен недалеко от края леса — достаточно близко, чтобы часовой тёмный эльф на дереве мог хорошо наблюдать за продвижением отряда дворфов у границ Мерцающего леса.

Около Тос’уна захихикал маг Равель Ксорларрин.

— Он, кажется, волнуется о её благополучии, — приняв задумчивую позу, подыграла ему Доум’виль.

Тос’ун Армго кивнул и улыбнулся, думая, что его дочь приспособилась к путям дроу с чрезмерной самоуверенностью. Рефлекторно он мельком взглянул на меч, висящий на её бедре, подозревая, что Хазид’хи продолжал играть больше, чем маленькую роль в том существенно изменившемся мировоззрении.

— Дворфы повернули на юг, — прибыло сверху ожидаемое сообщение.

— Я думаю, что разобраться с ними будет простой формальностью, — сказала Доум'виль.

— Я уверен, что Арауфатор сделает всё за нас, — заметил Равель и ушёл.

Доум’виль хотела пойти за ним, но Тос’ун задержал её, желая поговорить с дочерью наедине.

— Ты хорошо справилась, моя Маленькая Лань, — поздравил Тос'ун, и заключил дочь в крепкие объятия. Но обнимая её, он смотрел в другую сторону, в Мерцающий лес. Он думал о Синнафайн и жизни, которую он познал там. Он неоднократно уверял себя, что такое существование не подходило для него.

Но в уголке своего сердца Тос'ун не мог отвергнуть прекрасные десятилетия, которые он познал здесь среди эльфов или любовь, которую он когда-то почувствовал к Синнафайн, или его радость при рождении детей.

Он подумал о Тирфлине, своём сыне.

Доум’виль убила Тирфлина — итог соревнования начатого Тос'уном, сражения за меч который теперь несёт Доум’виль.

Почему он сделал это? Почему он начал что-то, что почти наверняка оставило бы одного из его любимых детей мёртвым и, вероятно, обагрило кровью руки другого?

Тос'ун погладил Доум'виль по спине и позволил руке соскользнуть вниз, чтобы коснуться рукояти Хазид’хи, и там получил свой зловещий ответ.

Но там же он нашёл облегчение от своей тоски и боли, поскольку с тем прикосновением разумный меч немедленно внедрил в его разум видения славы и богатства. Они не были даже материальными изображениями — горшком золота, приветствующей толпой или чем-то подобным — но ощущением в уме старого тёмного эльфа, что его нынешняя дорога приведёт его к большей радости, чем он когда-либо испытывал.

— Всё заморожено, я говорю вам! — дворф разведчик старался перекричать смех.

— Как что-то может быть заморожено, ты, болван? — спросил Орезэо Шип. — Ведь сейчас — разгар лета!

— Да, а как небо может быть чёрным, когда сейчас — полдень? — парировал разведчик, и смех неловко затих.

— Так ты говоришь, что водоём заморожен? — качая головой, спросил король Бромм. — Ну, давайте пойдём и посмотрим, что там, — он кивнул своим командирам, которые чётко передали приказ, и отряд в три сотни дворфов поднялся в быстром темпе в трудный переход через скалистые предгорья гор Раувин. Где-то к вечеру они преодолели десять миль до места, на которое указал разведчик.