— Скоро денежная реформа. Я этого знать не могу, нет информации в открытых источниках… Да ты послушай, блин, как я говорю! Я ж раньше и слов таких не знал. В общем, давай так. Если реформа будет, значит, я не псих. Если нет — пойду сдаваться.

— Ну-у… — протянул он. — А помочь тебе я чем могу?

— Ты выслушал, это уже дофига. Раз. Два — я не знаю, как вести тренировку. То есть теоретически знаю, как и то, какие упражнения выполнять, но как у меня получится… В общем, ссу. Он делал то, что я сам никогда бы… И Димоны, Гайка… Я ж их терпеть не могу! А теперь мы типа друзья.

Слова лились и лились, я бормотал, делал перерывы, снова бормотал, и ноша казалась неподъемной, снова хотелось забиться в нору и притвориться мертвым.

Я замолчал, Илья тоже. Он заговорил первым:

— В чем-то ты прав. У тебя знания и умения взрослого, которым в голове просто неоткуда взяться!

— То есть ты не считаешь меня психом?

— Нет. Это что-то странное. Павел, которого я знал, никогда не занимался боксом и борьбой. Он не мог бы остановить грабителей и до икоты напугать Русю с Зямой. И уж тем более он не поперся бы с обрезом освобождать девочек, потому что не умел стрелять.

Стиснув зубы, я признал то, в чем не признавался себе раньше:

— Какой же я трус! Теперь мне стыдно, что я такой.

— Но ты же стал… тем человеком. Это ведь ты, а не кто-то в тебя вселился.

Руки сами сжали голову. Мне совершенно не на кого опереться! Хотелось биться башкой о стену и орать, но я лишь прошипел:

— Соберись, тряпка! Не просри возможности!

— Ты чего? — заволновался Илья.

— Да размазало… растарантинило. Слово-то какое, а? Это я себе. — Я вскинул голову. — Надо взять себя в руки и стать таким, как он. Но у него на это было тридцать лет, а у меня…

Илья сказал неожиданно умную вещь:

— Зато у тебя есть алгоритмы, что делать и как, а он шишки набивал. У него тридцать лет ушло, а у тебя может уйти пара лет или даже меньше, ведь ты знаешь, что бесполезно, а что — можно использовать.

Впрочем, мой друг всегда был умным и собранным, я тянулся за ним, чтобы стать таким же, но не получалось, потому что я — другой.

— И я должен провести эту гребанную тренировку!

— Какую-какую? — усмехнулся Илья.

— Да ту же, что и всегда, но я не уверен…

Он мотнул головой.

— Я про странное слово. Вообще, много их стало у тебя.

Пришлось повторить ругательство, мы поулыбались, и Илья предложил:

— Ты же ведь помнишь, что делал, когда был взрослым?

Я кивнул.

— Помню. Все тренировки помню, и что планировал добавить, когда прокачаемся, но не знаю, как у меня получится… Точнее получится ли так же, и вообще.

— Я понял. Давай сделаем так. Нашим скажу, что родители приехали, отправлю их на море. И, пока база свободна, ты порепетируешь тренировку, проверишь себя, поймешь, на что способен, на что — нет.

И как мне самому в голову не пришло такое простое решение? Черт. Так можно окончательно в себе разочароваться. Тормоз! Дятел!

Тукан.

— Шикарно, считаю, — оценил его предложение я. — А родители твои где?

— В гости поехали в город. До вечера их не будет. Все, поскакал разгонять наших.

За спиной друга с хлопком закрылась дверь, а я рухнул на диван. На меня прыгнул Маклуша, кот Илюхи, потерся о мою щеку. Как я мог быть таким тупым? Теперь ясно, чего меня в классе не любили.

Но ладно бы просто тренировать ровесников, я же во взрослые дела полез! Отца подставил.