Ага, есть бабка на радарах! Даже скорее пожилая женщина, тонкая и какая-то дерганная. А вот еще одна, толстая, идущая в другом направлении.

— Вижу и вторую, вон она.

Что продавали конкурентки, мы не разобрали. Света потянула меня за руку:

— Ну что, скоро уже? Идем, а?

Гаечка предложила:

— Давайте место найдем, это… ну, где мы будем сидеть и вас сторожить…

— Место постоянной дислокации, — отчеканил я, катя мопед, на который взобралась Света. — Разумное предложение. Но прежде надо выяснить, где кроется опасность.

— Что за опасность? — удивилась Гаечка.

— Работники пляжа, которым на глаза лучше не попадаться — могут захотеть поживиться.

Два парня с деревянными шезлонгами обнаружились в северном крыле пляжа, причем толстая бабка не стала к ним подходить, обошла их по линии прибоя и лишь отойдя на безопасное расстояние, стала предлагать товар. Значит, они точно не заодно.

Знать бы, как тут что устроено и кто главный, чтобы договориться и беды не знать! Или бессмысленно это, потому что сейчас прав не тот, кому полагается по закону, а тот, кто сильнее. Интересно, эти, с шезлонгами, официалы или субарендаторы?

В самом конце пляжа, возле волнореза, чтобы никому не мешать, армяне установили мангал и жарили шашлыки.

— Вон, раз им можно, значит, и нам можно, — сказала Гаечка.

— Не показатель, — мотнул головой я. — Их тут целая мафия. Если одного тронут, все слетятся и шапками закидают.

— А вон тот здоровяк с табличкой на шее что продает, интересно, — задумчиво протянул Иван.

— В самом деле, идем уже!

Гаечка резко развернулась и зашагала по набережной туда, откуда мы пришли, потом спустилась по ступеням на пляж, остановилась возле будки спасателей, повертела головой, словно искала кого-то. Двинулась южнее, снова встала.

Я за ней не спешил, потому что у меня был мопед, и если где и смогу расположиться, то лишь у опорной стены возле самой набережной.

— Тут! — Гаечка раскинула руки, поймала осуждающий взгляд мамаши с со спящим ребенком и прикрыла рот рукой, вернулась ко мне.

— Я бы отошел подальше от поста спасателей, — сказал я, ловя себя на мысли, что мне чертовски не хочется располагаться и начинать, пусть и не я буду бегать по пляжу и предлагать. Такой вид торговли виделся мне особенно постыдным.

— Женская интуиция, — объявила Гаечка, расстилая подстилку у опорной стены. — Жопа чует, что тут будет хорошо.

Я достал из рюкзака первую партию товара, отдал Светке и напомнил:

— Никому не хамить, ко взрослым обращаться только на вы. Поняла?

— Только на вы, как в школе, — кивнула Светка, хихикнула. — Как будто тут полный пляж учителей.

Иван рассмеялся с ее шутки.

— Ну, с богом!

Светка размашисто перекрестилась и направилась к кромке моря, звонко голося:

— Господа отдыхающие! Кукуруза! Только сваренная! Вкуснющая — жуть!

За ней плелся Иван и делал вид, что не при делах. И если Светка смотрелась совершенно нормальным ребенком, то Ваня выглядел неблагополучным заморышем, даже переодетый в вещи, которые я купил ему на «блошке».

Как ни прячь это, помотала его жизнь и наложила отпечаток: слегка вытянутый череп, приоткрытый рот, на лице выражение, словно он только что нюхнул клея.

— Тетенька, купите кукурузки! — Светка, одетая в голубое, под цвет глаз, кукольное платье, просяще заглянула в лицо даме с газетой — не прошла даром школа попрошайничества. — Вкусная, свежая! Помогите на босоножки!

— И сколько? — окликнул Свету толстый коротко стриженый мужик, стоящий ко мне полубоком, но даже отсюда было видно, что в черно-седых завитках волос на груди терялась толстая цепь.