– Только можешь в аэропорту человека встретить? А то это целый полковник, да еще из старших братьев, не по чину за тобой гоняться.

– Хорошо.

– А потом еще одному кексу пакетик завезешь?

– Ну началось, – вздохнул Мстислав Юрьевич, – нашли себе слугу.

– Товарищ подполковник, – по голосу чувствовалось, что Шляхов сильно навеселе, – вы должны быть готовы умереть за своего командира!

– Я и умираю, – согласился Зиганшин, – только очень медленно. Как тельце-то узнать?

– Просто напишешь на бумажке «полковник Альтман», оно само к тебе подойдет.

Сказав это, Шляхов почему-то захихикал.

В положенное время Зиганшин стоял в зале прилета «Пулково» и думал, как по-идиотски выглядит его приветственная табличка. Шляхов над ним по пьяни подшутил, а он не понял. Конечно, надо было имя писать, а не звание.

Наконец в воротах стали появляться первые пассажиры. Зиганшин вглядывался в крепких дородных мужиков, которых среди прибывших оказалось довольно много, гадая, кто из них Альтман, и махал своей табличкой как дурак. Вдруг к нему подошла сухопарая женщина и энергично кивнула, привлекая его внимание.

– Слушаю вас, – сказал Зиганшин и активнее замахал табличкой.

– Это я.

Мстислав Юрьевич нахмурился и внимательнее посмотрел на назойливую даму. Миловидная, свежая, на лице – ни грамма косметики. Рыжеватые волосы убраны в балетную кичку. Она вообще похожа на балерину, только одета совсем не по-балетному. Джинсы, кроссовки, под распахнутой ветровкой из брезента – майка с дурацким рисунком. «Хипстерша какая-то, сейчас будет проситься в машину», – подумал он с неудовольствием.

– Вы меня встречаете, – сказала женщина и ткнула пальцем в табличку.

– Полковник Альтман – это вы?

Она кивнула.

– И вы женщина? – вырвалось у него.

– Да. Человек. Женщина. Полковник Альтман. – Женщина протянула руку, и он пожал – ладонь оказалась узкой, сухой и теплой.

Зиганшин подхватил дорожную сумку и повел Альтман к машине.

Полковник Альтман села спереди, положив на колени сумку из грубой кожи, похожую на колчан Робин Гуда. Почему-то всплыло в голове, что такие сумки называются «ягдташ» и что когда-то он получил трояк за диктант, написав то ли «ягташ», то ли «якдаш», и с тех пор это коварное слово ни разу ему не понадобилось.

Вырулив на проспект, он уловил аромат приятных и явно очень дорогих духов, совсем не вязавшихся с ее сиротским прикидом. На светофоре он осторожно поглядел на свою пассажирку. Может, она специально надела эти лохмотья в самолет, чтобы легче перенести дорогу? Но в гардеробе полковника ФСБ такой дурацкой майки в принципе не должно быть.

Интересно, какую должность она занимает? Но после слишком непосредственной реакции на ее пол неудобно спрашивать.

Альтман резким движением открыла портфель, достала пачку сигарет и зажигалку.

– Для вас оказалось неожиданностью, что я женщина?

– Приятной неожиданностью.

– Да?

– Да.

– Странно. Обычно мужчинам такое неприятно. Больше скажу: я сама терпеть не могу работать с женщинами.

– Не знаю, мне нравится. Пол, национальность, возраст – все это ничего не значит перед деловыми качествами и заслугами.

– Вы еще забыли ориентацию.

– Не забыл. Вы уж меня простите, что позволил себе такое шовинистское высказывание, но это от удивления, ни от чего больше.

– Конечно, и я прекрасно вас понимаю, – кивнула полковник Альтман.