Про вариант с судом Анжелика потом очень хорошо обдумала, даже проконсультировалась с модным адвокатом, но оказалось, что доказательства ее супружеской неверности неопровержимы, а шансы урвать у «внучков» хоть что-нибудь минимальны. Оказалось, что целый год ее жизни прожит зазря, что одна-единственная оплошность стоила ей всего, и поделать с этим ничего нельзя.

Конечно, Анжелика не ушла в закат с голым задом, как надеялась сестрица Аленушка. Все-таки она была предусмотрительной девушкой и успела кое-что отложить на черный день. Было еще колечко с бриллиантом, изумрудное колье, норковая шуба и прочее дамское барахло, но этого было мало, ничтожно мало для той жизни, которую Анжелика для себя придумала и распланировала. Для нормальной, человеческой жизни! А теперь все придется начинать с нуля!

И злилась она не на плюгавого мужичка в идиотском галстуке, не на пронырливых и ушлых «внучков», а в первую очередь на саму себя. Как можно было оказаться такой недальновидной дурой! Ну ничего! Если жизнь ее чему-то и научила, так это тому, что человек – сам хозяин своей судьбы. Надо только немного поднапрячься и, возможно, сменить приоритеты. Хватит с нее богатых стариков!

– Не вздумай! – Олька отобрала и спички, и сигарету, прикурила сама, протянула Марфе. – Даже не смей о такой ерунде помышлять! Ишь, что выдумала – удавится она!

– Так ведь позор… Она ж меня с волчьим билетом, Олька… Она ж сказала, что на весь город меня ославит, что я грязная воровка, и никто меня теперь на работу не возьмет… – Марфа не выдержала, разревелась некрасиво, по-бабьи, громко всхлипывая и размазывая по лицу потекшую тушь.

Она и была бабой! Дурной, одинокой бабой, влюбчивой, а оттого глупой и доверчивой без меры. И всегда находились те, кто доверчивостью этой пользовался без зазрения совести, словно так и нужно. Вот как Мишка.

Мишка, Мишенька, Мишаня! Ах, какой они были красивой парой – Марфа и Мишаня! Весь подъезд им завидовал, жизни их удивительной, любви неземной! А оно вот что вышло из-за этой неземной любви…

– Брось реветь! – Олька тоже закурила, затянулась глубоко, по-мужски. – Радуйся лучше, что просто уволили, что без прокуратуры обошлось.

– За кусок масла прокуратура?.. – Марфа даже плакать перестала, так поразили ее подружкины слова. – Я ж никогда в жизни… И раньше, и сейчас бы никогда… Ты же знаешь про мои обстоятельства! Сама-то начальница фурами ворует, и ничего, уважаемая дама, в депутаты метит. – Она поперхнулась горьким, как ее доля, дымом, громко заикала. – А меня, значит, за кусок масла в тюрьму?!

– Так нет же тюрьмы! – Олька ласково и успокаивающе погладила ее по спине. – Не плачь, Марфа. Все забудется, все утрясется…

– Весь город судачит о том, какая Марфа Звонарева воровка. – Успокоиться никак не получалось. Душил и табачный дым, и обида.

– Подумаешь, город судачит! Сегодня он про тебя судачит, а завтра, глядишь, грохнут кого или авария какая… – Олька размашисто перекрестилась, – и забудут про тебя все.

– А работа? – Марфа достала из кармана носовой платок, громко высморкалась.