– Мы будем спать, но сначала – репетиция!

– Какая репетиция?

– По воспроизведению потомства.

– А‑а‑а…

Они угомонились только к двум часам ночи.

«Репетиция прошла успешно», – успел подумать Корсаков, прежде чем провалился в сон.

* * *

В спальне что‑то грохнуло, заревел медведем Воскобойников. Корсаков вскинулся на надувном матрасе, Анюта схватила его за руку.

– Что это?

– Не знаю, – ответил Корсаков, поднимаясь.

Свеча на столе почти прогорела, фитиль едва тлел. Игорь шагнул к стене, нашаривая выключатель, и в этот момент дверь спальни, распахнувшись, ударилась о стену. В холл кубарем вылетело чье‑то тело. Следом ворвался Пашка в длинных семейных трусах. Он наклонился и приподнял копошившегося на полу человека. Корсаков зажег верхний свет. Вылетевший из спальни оказался худым мужчиной в тренировочном костюме и кроссовках. Воскобойников развернул его лицом к лестнице и дал такого пинка, что тот порхнул через оба пролета и, крякнув, приземлился уже возле входной двери. Павел поспешил вслед за ним, но мужчина успел отпереть дверь и, странно скособочившись, вывалился в переулок.

В дверях спальни показалась Марина, кутающаяся в простыню. Анюта вскочила с матраса и бросилась к ней:

– С тобой все в порядке?

– Да, – сказала Марина. – Я услышала какой‑то шорох, толкнула Пашу. А этот, – она кивнула в сторону лестницы, – возился возле окна. Увидел, что мы проснулись, бросился к окну, но Паша его поймал и…

– Понятно, – сказал Корсаков, – подробности можно опустить.

Он спустился вниз. Воскобойников стоял в дверях и грозил кому‑то кулаком.

Небо над крышами было серым, приближался рассвет.

– Хватит народ исподним пугать, – сказал Корсаков, заводя Павла в дом.

– Какой народ в четыре утра? – возразил Воскобойников. – Ну, Игорек, весело живете. Прямо при хозяевах в окна лезут.

– А чего он хотел?

– Хрен его знает, – пожал плечами Воскобойников, топая вверх по лестнице. – Спросить забыл, а теперь уже не догнать. Ну‑ка, марш по постелям! – грозно прикрикнул он, увидев стоящих возле стола девушек. – Спектакль окончен.

– Паша, я так испугалась! – Губы у Марины задрожали.

– Ну‑ну, все в порядке, – Анюта обняла ее за плечи, – тебе нельзя волноваться. А вы, Павел, сбавьте тон. Вы ее беречь должны.

– Да я так, – смутился Воскобойников. – Ну, Мариш, ну что ты…

Марина бросилась к нему и прижалась лицом к груди. Павел погладил ее по голове, успокаивая. Анюта, сердито сверкая глазами, решительно оторвала Марину от него и повела в спальню.

– Пойдем, пойдем спать. Пусть мужики здесь сидят, а мы спать будем. Игорь, завтра же поставим окно, понял?

– Понял, – пробурчал Корсаков.

– Там молоко в холодильнике. Согрей и принеси, – она закрыла за собой дверь.

Воскобойников в растерянности потеребил усы:

– Она всегда командует?

– Бывает, – усмехнулся Корсаков.

Он налил из пакета стакан молока и поставил в микроволновку. Павел плюхнулся в кресло, шумно вздохнул.

– Скажи, чтобы штаны отдали, – буркнул он.

Корсаков отнес молоко. Марина с Анютой сидели, привалившись к спинке кровати, укрывшись простыней.

– Давай, – Анюта протянула руку, – и ступай отсюда.