|
Прибегнув к хитрости, которой не устыдился бы Жак Липовые Бумаги, Кристина отправилась за новым паспортом и приложила к анкете фотографию Нади. Чиновник префектуры ничего не заподозрил. Отныне у моей дочери был паспорт на имя Кристины, но с собственной фотографией, поэтому она могла теперь пересекать любые границы — никто не догадался бы о ее настоящем имени, национальности и месте рождения. Что касается подруги, громогласно порвавшей со своей семьей, то ей очень нравилась мысль избавиться на время от давящей фамилии отца, превратившись в мусульманку и одновременно в еврейку.
Именно так, мусульманка и еврейка! Ведь я, ее отец, был мусульманином — хотя бы по документам, а ее мать еврейкой — хотя бы в теории. У нас религия передается по отцу, у евреев — по матери. Следовательно, Надя была мусульманкой в глазах мусульман и еврейкой в глазах евреев; в ее собственных глазах можно было выбирать между этими двумя религиями или отказаться от них — она предпочла взять обе одновременно… Да, обе одновременно, и еще многое другое. Она гордилась всеми своими предками — как завоевателями, так и беглецами из Центральной Азии, Анатолии, Украины, Аравии, Бессарабии, Армении, Баварии… У нее не было никакого желания делать выбор между разными каплями своей крови, частичками своей души! Это происходило в шестьдесят восьмом году. Как мне говорили, это была бурная весна для французских студентов. Но Надя думала только об отъезде. В ненавистный ей Левант. Она получила визу, купила билет на самолет и заказала номер в гостинице — все это на имя своей подруги.
На следующий же день после своего приезда в Бейрут она берет такси и отправляется в Клинику у Новой дороги. У нее не было никакой возможности узнать, по-прежнему ли я нахожусь там, но она предполагала, что место моего заточения не изменилось. Директор принимает ее в своем кабинете, и она называет фальшивое имя. Естественно, Давваб сразу же осведомляется, принадлежит ли она к прославленному роду ювелиров. Она отвечает «да» с должной небрежностью — без вызова, но и без неловкости. Как делала Кристина в тех случаях, когда ей задавали подобный вопрос. — Кстати, — добавляет моя дочь, — отчасти в связи с семейными делами я и приехала. Дело это деликатное, но я предпочитаю сразу раскрыть карты. Одна из моих тетушек несколько лет назад жила в Ливане и слышала много хвалебных слов о вашем заведении. Она-то и посоветовала мне обратиться к вам. По поводу моего отца. Уже довольно давно у него появились проблемы… серьезные проблемы с психикой, он наблюдается у специалистов… — У кого же именно? Надя хорошо подготовилась к встрече: она называет несколько очень уважаемых имен. Одобрительно кивнув, директор просит ее продолжать. — Мы думаем, что пребывание за границей пойдет отцу на пользу. Равно как и всей семье. Мы ведь люди известные, вы же понимаете, и репутация нашей фирмы страдает. Он и сам это сознает. Я с ним еще не говорила о том, чтобы поместить его сюда на лечение, однако уверена, что он возражать не будет, если лечебница ему понравится. Мне кажется, у вас есть все, что только можно пожелать: солнце, спокойный пейзаж, хорошее обслуживание. Я, можно сказать, приехала сюда на разведку… посмотреть, в какой обстановке он окажется. Прежде чем принять окончательное решение, вам, наверное, придется самому осмотреть его в Париже. Все расходы, разумеется, за наш счет… Рыбка клюнула! Источая мед, доктор Давваб предлагает богатой наследнице пройтись по его образцовому заведению. Он начинает с сада: небольшой ознакомительный тур, чтобы лучше почувствовать атмосферу. Вид на горы и на море — совсем близкое. Медицинское оборудование новенькое, как с иголочки, — ничего удивительного, ведь его используют очень редко. Затем палаты. Комната Лобо, который сидит за своим пианино. |
