Они пытались пересечь ее, и именно поэтому они были отброшены в Лимбо.

— Что это?

— Время остановилось здесь, — сказал Лоусон. — Трещина означает, что ей кто — то манипулировал. Он остановился, а затем проходы раздвоились в разных направлениях, в то время как они должны идти только в одну сторону.

Блисс посмотрела на раскол, и вспомнила то, что она узнала во время заседания Комитета, когда она была впервые введена в секретный мир Голубой крови.

Только у одного вампира в истории была возможность остановить время.

— Теперь самая сложная часть, — сказал Лоусон. — Ты должна сосредоточиться. Попробуй поставить себя на место Аллегры.

Он не мог сказать, что Блисс слышала в его голосе: своего отца. Либо один из твоих родителей мог бы показать нам, что произошло, если бы они были здесь. Фокус, а я пойду в гломе и попытаюсь увидеть то, что ты видишь.

Блисс закрыла глаза. Покажите мне, подумала она. Один из вас, пожалуйста, покажи мне. Сейчас.

Потом она увидела.

Женщина, бегущая через проходы. Она испугана, и Блисс почувствовала ее страх. Вокруг нее была вибрация.

Блисс уставилась на нее.

Женщина смотрела на нее.

Это была Аллегра, но и не Аллегра.

Она выглядела по — другому. Это была ее мать в другом цикле.

Но это был ее бессмертный дух, призналась Блисс.

Габриэлла.

— Беги! — Сказала Габриэлла. — Беги!

Она побежала к трещине, к темноте.

Блисс ахнула и споткнулась, а Лоусон поймал ее.

— Что случилось?

— Мы должны помочь ей! — Сказала Блисс.

— Нет ничего, что мы можем сделать отсюда, — сказал Лоусон. — Все, что мы можем сделать, это посмотреть и попытаться понять, что произошло.

— Я не хочу понимать! Я хочу это остановить, прежде чем кто — то получит ее.

— Почему, что случилось?

— Я знаю, кто гонится за нею. Я знаю, почему она убегает, и он приближается. Это… это мой отец.

СОРОК ШЕСТЬ

Шайлер

Что может быть более удивительным, чем обнаружить вокруг себя Ад.

Как она не узнала его голос? Как она могла не узнать его с самого начала? Он переоделся — она увидела сейчас иллюзию, и она даже не заметила, не посмотрела другим взглядом на черный костюм шофера.

Иллюзия исчезла, и теперь она могла ясно видеть его. Его блестящие светлые волосы и ярко— зеленые глаза. Она могла чувствовать его тело рядом со своим, и его дыхание на своей щеке. Он был жив, и ее сердце готово было выпрыгнуть из груди — Джек был жив! Она так старалась, подавить свои чувства, перестать беспокоиться, но она видела его перед собой, и это показало ей по— настоящему, как она страдала, от того, что он был мертв. Но счастлива была только она. Он не разделял ее чувств, и она не понимала, почему. Она смотрела на его лицо: почему он отстранен от нее? И почему он так холоден? Его кожа была на ощупь как лед, словно он был сделан из мрамора. Он был похож на статую.

Это было не то радостное воссоединение, о котором Шайлер мечтала.

С Джеком было что — то не так. Он был не в себе. Что случилось с ее любовью?

— Джек, что происходит? — Выдохнула она, обращаясь к нему так, как он обращался с ней, как с заключенной.

Его взгляд был холодным и далеким. Не было искры в его глазах, не было тепла. Это был Джек, но не ее Джек. Шайлер начала боятся за них.

— Я не понимаю, — сказала она. — Почему мы здесь? Что происходит? Джек, что с тобой случилось?

Он не ответил, и Шайлер поняла, то, что не желала признать.