Тубрук тихо вздохнул.

— Жаль, что ты не знал ее до болезни. Она постоянно что-то напевала, и дом переполняло счастье. Лучше скажи себе, что твоя мать все еще здесь, просто не может до тебя дотянуться. Знаешь, она ведь тебя любит.

Гай кивнул и тщательно пригладил волосы.

— Отец уже уехал в город? — спросил он, зная ответ наперед.

Его отец не любил чувствовать себя беспомощным.

— Да, на рассвете, — ответил Тубрук.

Больше не говоря ни слова, Гай последовал за ним по прохладным коридорам в комнаты матери.

Она сидела на кровати прямо, со свежеумытым лицом и заплетенными длинными волосами. Лицо было бледным, но, когда Гай вошел, она улыбнулась, и он заставил себя улыбнуться в ответ.

— Подойди ближе, Гай. Извини, если испугала тебя вчера.

Он подошел к матери и дал обнять себя, ничего не чувствуя. Разве он может сказать ей, что уже не боится? Он видел такое слишком часто, и каждый приступ был хуже предыдущего. В глубине души Гай понимал, что дальше будет еще хуже, что мать его уже покидает. Но он не мог об этом думать: лучше держать все это внутри, улыбаться, обнимать ее и уходить, не позволять причинить себе боль.

— Что будешь делать сегодня? — спросила она, выпуская сына из объятий.

— Всякие дела по дому, с Марком, — ответил он.

Мать кивнула и как будто забыла о нем. Гай подождал пару секунд и, когда ответа не последовало, повернулся и вышел из комнаты.

Когда крошечный пробел в мыслях Аврелии исчез и она снова сосредоточилась на комнате, там никого не было.

Марк встретил Гая у ворот с сеткой для ловли птиц. Увидев глаза друга, он весело затараторил:

— Сегодня нам точно повезет! Мы поймаем сокола… двух соколов! Мы их обучим сидеть у нас на плечах и нападать, если мы прикажем. Светоний будет бегать от нас как чумной.

Гай фыркнул и перестал думать о матери — он уже скучал по отцу. Впрочем, день будет длинный, а в лесу всегда найдется занятие. Гай сомневался, что им удастся поймать сокола, как мечтает Марк, но решил подыгрывать ему до конца дня, пока они не пройдут по всем тропинкам.

В зеленом полумраке мальчишки долго не замечали ворона, который сидел на низкой ветке, недалеко от залитых солнцем полей. Марк увидел его первым и застыл, жестом остановив Гая.

— Смотри, какой большой! — прошептал он, разворачивая сеть.

Они присели и поползли вперед. Птица с интересом наблюдала за ними. Даже для ворона она была очень большая. Когда мальчики подобрались ближе, ворон расправил тяжелые черные крылья и одним ленивым взмахом не перелетел, а почти перепрыгнул на соседнее дерево.

— Обходи кругом! — возбужденно прошептал Марк.

Гай широко ухмыльнулся и нырнул в подлесок. Он сделал большой круг, стараясь не выпускать дерево из виду и в то же время не наступить на сухую палку или высохший лист.

Когда Гай появился с другой стороны, он увидел, что ворон снова перелетел, на сей раз на длинный поваленный ствол, который лежал уже много лет. По наклонному стволу было лезть легко, и Марк начал потихоньку подбираться к птице, стараясь держать сеть наготове.

«Почему он не улетает?» — удивился Гай, глядя на ворона. Птица наклонила голову набок и снова расправила крылья. Мальчики застыли. Когда ворон успокоился, Марк опять полез вверх.

Он был всего в нескольких футах от птицы, когда показалось, что та снова улетит. Ворон запрыгал по стволу, как будто ничего не боялся. Марк развернул сеть из грубой веревки, в которой хранили лук на кухнях. В руках Марка она превратилась в грозное орудие птицелова.

Задержав дыхание, он бросил сеть, и ворон взлетел с негодующим криком, потом еще раз хлопнул крыльями и сел на тонкие ветви молодого деревца возле Гая.