– Давай двигай, – подтолкнул его киммериец, – пока я не передумал.

ГЛАВА 7

Перебежчик

Когда сияющая колесница Асуры плывет по небу над благословенной землей Вендии, Солнечный Бог любуется творением рук своих. Густые джунгли, полные зверья и птицы, перемежаются долинами широких рек, вдоль которых располагаются поля, дающие жителям сей страны пропитание.

Прекрасные города и величественные храмы украшают страну, как белые и голубые опалы в оправе из сочно-зеленого зморродона. Плодоносные сады окружают селения, нитки дорог пересекают державу из конца в конец, с севера на юг и с востока на запад – к горам Тайдук-Нубас.

Асура любуется склонами этих гор, обращенными на закат. Джунгли достигают их отрогов и, редея, отступают, как морская волна, набежавшая на берег, спешит уйти обратно в море, оставив мокрый песок. Выше растут лиственные деревья, а за ними – высокие сосны, между стволов которых висят, цепляясь за ветви, словно куски тончайшей ваты, облака. То тут, то там на склонах видны селения, прозрачные ручьи весело бегут среди камней, а на лужайках дети пасут коротконогих буйволов с черной блестящей шкурой и стада круторогих коз.

Но, когда колесница, запряженная шестью птицами с женскими лицами, переваливает вершины Тайдук-Нубаса, Асура спешит отвернуться, чтобы не видеть горячие желто-красные откосы, ниже которых – только мертвый щебень.

И погоняет Царь Небесный упряжку, чтобы быстрее миновать место, опаленное, когда он спускался на грешную землю, дабы наставить Вакришамитру на путь истинный.

Каждый вендиец по эту сторону гор помнит, что пустыня совсем недалеко – за перевалом. Оттуда, из долины Мехем-Ту, льется через ущелья зной, летит по ветру сухой песок, рассеивается над полями и селениями, проникает в окна, набивается в рот, обжигает глаза. Впрочем, такое бывает редко: ветры чаще дуют в долину Мехем-Ту, словно в огромную раскаленную чашу, но когда порывы его все же одолевают перевалы, вендийцы молят богов послать дождь. И дождь выпадает, спасая урожай, охлаждая воздух, наполняя его свежестью и ароматом трав. Дождь выпадает по эту сторону гор, на восточном склоне, на западных откосах всегда сухо. Плохое место долина Мехем, и делать там простым людям нечего.

Другое дело кшатрии. Боги сотворили их, дабы постоянно испытывать мужество рода человеческого. Что там пустыня, если нужно, воин и в огонь пойдет ради славы. Из другой глины сделаны кшатрии, что и говорить, не чета простолюдинам…

Так судачили между собой жители горных сел, когда отряд в сотню конников с длинными копьями, с луками, колчанами и круглыми щитами, сопровождаемый сотней пехотинцев, проследовал единственной дорогой, ведущей от приграничного города Балдах в Сокровенную долину. Впереди вышагивали трубачи и литаврщики, знаменосцы и десяток гвардейцев в высоких конусообразных шапках, золотых кольчужных рубашках и красных сапогах с загнутыми носами. За гвардейцами шел длинноногий верблюд, между его горбов под широким зонтом ехал начальник войска – черноволосый гигант в червленой броне и шлеме, украшенном страусовыми перьями.

Завидев столь великолепную процессию, селяне спешили к своим плетням, махали миртовыми ветками и радостно вопили, приветствуя воинов, которых редко видели в этих местах. «Куда вы идете?» – кричали те, кто посмелей. «Идем покорять Эль-Мехем, – отвечали воины, – зададим перцу наглецам!» В ответ раздавались крики одобрения, в воздух летели шапки.

Сидя между горбов верблюда и важно надувая щеки, Конан только посмеивался про себя. Пожалуй, с такой шумихой Абу-Дастану не нужен никакой волшебный флюгер. Если шахсар держит шпионов в приграничных селениях, он будет знать о выступлении вендийцев очень скоро. И будет знать, что по Балдахской дороге движется отряд всего в две сотни копий.