Мария Парр. Вратарь и мореЛена и Трилле – 2
Лето и соленое море
Прыжок с мола
«Бдымс!» – грохнула входная дверь, дом покачнулся, к шуму и грохоту добавились дикие крики: – Паразитство! С сушки соленые! Я встал и, спотыкаясь, вышел из комнаты. Все мои уже маячили в коридоре, заспанные, помятые, нечесаные. Минда, старшая сестра, сумела открыть только один глаз. Папа, судя по его виду, пока не решил, вылупился он уже из одеяла или еще нет. – Стучали, – громко сказала Крёлле. – Это чего было? – спросил Магнус, мой старший брат. – Или природный катаклизм, или Лена Лид вернулась наконец домой, – объяснила мама. Оказался не катаклизм. Спустившись на первый этаж, я увидел, что в прихожей топчется Лена – мой лучший друг и соседка. – Привет, Трилле, – сказала она с печальным вздохом. – Привет. А это что? – Твой подарок. Я протер глаза. – Спасибо. Как называется? – Куча щепок и осколков. А раньше назывался бутылка с парусником внутри. Лена была ужасно несчастная. – А склеить нельзя? Склеить?! Да что за глупости я говорю?! Это была самая красивая вещь на свете! О склеить и речи нет! – Я вообще не знаю, как они его туда запихнули, Трилле. Парусник стоял внутри в полный рост и был гораздо шире горлышка. Мама помогла нам справиться с кораблекрушением. Она хотела сразу выбросить обломки, но я сложил их в банку от мороженого и унес в комнату. Все таки подарок. Лена села с нами завтракать. Мне пришлось несколько раз оглядеть ее подробно и внимательно. Она постриглась и вплела в волосы какие то длинные разноцветные фенечки. Загорела. Я чувствовал себя слишком каким был, даже шорты с тем же; пятном, что до ее отъезда. Сами мы в отпуск почти никогда не ездим. Во всяком случае, за границу. У нас хутор, хозяйство, дела. А Лене вышла везуха, она целых две недели жарилась на Крите с мамой и Исаком. И пила смузи с воткнутым в стакан («вот так, смотри!») китайским зонтиком, пока я жевал свои вечные бутерброды с паштетом. И спала под одной простыней. И купалась в теплом море. Там была сотня мелких лавочек, в них тыщи разных крутых штук, все Лене по карману. Вот вроде моей бутылки с парусником. На обед она каждый день ела картошку фри. А днем на Крите такая жара, будто прямо под боком жгут костер, как на Ивана Купалу. – Тебе надо самому туда съездить, Трилле! – Угу, – кивнул я и стал молчать дальше. Досадно ни разу в жизни не съездить на юг, но мне тоже было чем похвалиться. И я ждал, когда наконец Лена спросит, что новенького у нас здесь, у старого моря. Но нет. На Крите еще была моторная лодка, в которой Лена переплыла на остров, а ее мама летела за лодкой на каком то шаре. – Я успела сказать, какая там жара, да? Я кивнул, и Лена затараторила дальше о бездомной собаке Порто, скорее всего лишайной, и о двух девочках, с которыми она там познакомилась (они трусихи и не умеют балансировать на краю), и о том, что на завтрак давали блинчиков сколько хочешь. В конце концов мне надоело ждать. – Я прыгнул с самого верха мола. Лена оборвала рассказ и посмотрела на меня, не веря. – Врешь. Я помотал головой. Моя соседка встала из за стола. Вид ее говорил: не поверю, пока не увижу своими глазами! Это пожалуйста, иди любуйся. – Спасибо за завтрак, – прошамкал я с полным ртом и стянул свое полотенце с лестничных перил. В Щепки Матильды есть пляж, у мола в подмышке. Зимой туда надувает ветром много песка, и мы строим там замки и крепости. Но когда Лена уехала в отпуск, я стал ходить с Миндой, Магнусом и их друзьями на самый край мола. |
