– Проваливайте все отсюда! – заорала я.

    Через секунду комната опустела. Я подошла к столу и посмотрела на Федора Семеновича.

    – Как же вам не стыдно, – прошептала я, – сколько можно осложнять мне жизнь?

    Случившееся повергло меня в уныние. Взяв себе пару минут на обдумывание, я, открыв окно, закурила. Как такое возможно? Как, как такое возможно?!

    Значит, вчера наши милые соседи повезли Альжбеткиного друга не в темный лес, чтобы предать тело земле, как полагается людям, не обделенным милосердием, а привезли… это сюда, ко мне на работу. Прекрасно! А зачем они это сделали?

    – Я вызвала милицию, – выходя из комнаты, сказала Любовь Григорьевна, – будем ждать.

    – Надо бы еще позвонить Валентину Петровичу, должен же знать начальник, что творится на столе его секретарши.

    – Я позвонила, а это точно не ты принесла?

    – Ну сегодня же не первое апреля, с чего бы мне так надрываться?

    – Да, не первое апреля, – покачала головой Любовь Григорьевна.

    Я так понимаю, что от меня она готова ожидать чего угодно. Неплохая у меня сложилась репутация!

    – А чем же так пахнет?

    – Елью.

    – А почему?

    – Не знаю, может, он любил гулять в еловом лесу, – предположила я.

    – Мне кажется, еще чем-то пахнет…

    – Еще пахнет трупом.

    Любовь Григорьевна закрыла рот ладонью и выбежала в коридор.

    Отделение милиции, как я понимаю, было расположено поблизости. Не успела я повесить плащ и выкурить еще одну сигарету, как дверь распахнулась и в приемную влетели пять человек, которые замахали у меня перед носом красными книжечками с полосатой лентой, фотоаппаратом и своим энтузиазмом.

    – Меня зовут Ерохин Максим Леонидович.

    И перед моим носом раскрылась очередная красная книжица, которая известила меня, что этот человек – следователь, который будет задавать вопросы.

    – Аня, местная секретарша, – представилась я.

    – Вы обнаружили труп?

    – Да, совершенно случайно, просто зашла поработать.

    – Вы знаете этого человека?

    – Нет, – замотала я головой, – первый раз вижу!

    Я хотела сказать «и первый раз нюхаю», но так капитально соврать не решилась.

    Пришлось отказываться от знакомства с Федором Семеновичем: не могла же я сказать, что этот человек недавно умер, возлежа в кайфе на моей подруге, – это не по-товарищески.

    – Во сколько вы пришли на работу?

    – Не знаю.

    В этот момент вошла Любовь Григорьевна, и вопросы посыпались уже в ее сторону, чему я была очень рада.

    Врать – это, конечно, хорошо, это повышает уровень адреналина и делает небольшую гимнастику головному мозгу, но все же лучше врать подготовленно, импровизация может выйти боком.

    Меня попросили выйти, и я с этим спорить не стала. Федору Семеновичу в качестве моральной поддержки я была не нужна, а Любовь Григорьевна наверняка боялась, что я ляпну что-нибудь лишнее.