А спуск здесь тугой. У бедняги Ростиха даже лицо покраснело! Двумя руками в рычаг вцепился, давит его вверх. А ведь прицел при этом сбивается, снаряд – тьфу ты, стрела! – выше цели уйдет!

Рывок посильнее… Есть выстрел! Дуги распрямились с такой силой, что по ушам грохнуло! И настил площадки под ногами ощутимо вздрогнул! Тетива толщиной в два моих пальца басовито загудела! Или это с таким звуком стрела в полет отправилась? Да какая разница! Главное, начало положено! Вот только…

– Вы чего замерли? Кто будет ко второму выстрелу готовиться? Ну-ка, навалились все разом да перезарядились! Дадим данам прикурить!

Кроме Ростиха никто на новое словечко внимания не обратил. Да и заместитель мой уже давно привык к тому факту, что у боярина то и дело непонятные слова или выражения всякие неслыханные и оттого весьма интересные с языка срываются! Но покосился. Потом обязательно спросит, что это за слово такое и что оно значит.

Высоко взяли! В скат крыши стрела ударила, камыш в стороны разлетелся. И дым из этой образовавшейся пробоины прямо столбом повалил, пламя вверх полыхнуло! Все, можно считать, что нет у нас больше бани! Говорил же, спуск у этой махины слишком тугой, стрела при выстреле вверх уйдет!

Зато даны в дыму пока ничего не поняли, но головами закрутили, на реку оглянулись. Удар-то стрелы мощный: пусть даже он и по камышу пришелся, его все равно слышно.

– Ростих! – Я обернулся, а он тоже за результатом своего выстрела наблюдает и морщится. Понял, что перелет! Но подсказать все равно подскажу: – Ты или ниже бери, или на спуск нежнее дави!

Народ вокруг захихикал, Ростих ожидаемо поморщился, но кивнул. Согласен, мол, указание принял.

– А что это на площадке столько много народу собралось? – А ведь и впрямь, все повыше забрались, чтобы лучше тот берег видеть. Прямо столпотворение какое-то, по-другому и не скажешь. Еще и хихикают! – Вам что, больше заняться нечем? Тор, трофеи уже все собрали?

– Все! – откликнулся десятник со второй площадки. Он там вторым стрелометом командует.

– Тогда всех бездельников отправляй на берег за лодками! Будем на ту сторону переправляться! Пора данов добивать и свое добро назад возвращать!

* * *

Высаживались на берег с боем. Все лодки использовать не стали, да и просто некем их заполнить. Мало боеспособных воинов у меня осталось. А раненых лучше на этом берегу оставить. Пусть в прикрытии останутся. На всякий случай.

Как раз перед отплытием и Василий вернулся. Прибежал мокрый от пота, красный, как помидор. Нет, не помидор, нет их пока здесь. Как клюква, такое сравнение будет более подходяще этому времени. Подтвердил предположение о пустой гряде, об ушедших оттуда воинах местных племен.

После доклада запросился с нами на тот берег, но я отправил его назад к прикрытию.

– Эх, Василий, Василий. Учишь тебя, учишь, а все бестолку! Сам посуди… Допустим, уплывешь ты с нами, и что будешь там делать? Под ногами мешаться? А здесь кто останется? Кто будет вместо тебя твоими мальцами командовать?

Молчит, голову опустил. Губы упрямо в нитку сжал. Чую, не доходит до него голос разума.

– А если придется нам отступать, то кто нас тогда прикрывать будет? Раненые, скажешь? А кто раненым с перезаряжанием поможет? Без вашей помощи они точно не справятся! Ну? Включи ты, наконец, голову!

– Да понимаю я все, – вскинул парнишка свою головенку и на меня глянул.

И такое отчаянье в этом взгляде проглянуло, что я чуть было не поддался благородному порыву. Даже дрогнуло что-то в душе. Насилу себя удержал от согласия.

– А раз понимаешь, то ступай к своим. Ступай, ступай, привыкай к нелегкой командирской доле.

Василий вскинулся, рот раскрыл, словно спорить собрался, да я его движением руки остановил.