- А то ж загнешься раньше времени, раньше, чем сделаем. От тебя и так половина осталась.

    - Слушай, отвяжись! - наконец, не выдержал тот. - Тебе, благополучному поросенку, это не понять: после всего, что было, я работаю. И могу.

    - Это я-то благополучный поросенок?! - опешил Миша. - Ничего себе.

    А потом раздумался: если он, вышвырнутый из обычной жизни в НПВ-мир, как в ссылку или эмиграцию, выглядит в глазах Имярека благополучным поросенком, то... какова же у него-то была жизнь? Даже имя свое сообщить не желает - все равно как саньясин.

    ... Миша не воспринимал НетСурьеза по внешности, ни по голосу даже. Ему это было как-то неинтересно, как тот выглядит, неважно. Глыба мысли. Это ощущалось, было и обликом, и сутью.

    Но после этого обмена репликами как-то более присмотрелся.

    ... Затюканный славянский гений, гений в народе, тысячи лет живущем по принципу: каждый должен быть таким дерьмом, как все. Не умеешь - научим, не желаешь - заставим. И учат, и заставляют. В школе, в армии, в Академии наук везде.

    Cлавянский гений, довольный уже, если его идеи и знания не оборачиваются для него тюрьмой или психушкой; а в прежние времена, бывало, что и казнью.

    И все равно он не мог быть иным.

    4.

    Сами опыты на стенде были мгновенны и ненаблюдаемы. Все съеживалось до сверкающей искры, до математической точки - и возникало. С прибытком: из образца в граммы - коническая кучка в сотни грамм; из кучки целая куча. Можно было и по второму разу, тоже получалось.

    Проблему стабильности решили неожиданно просто: надо забирать системой ГиМ в глубинах Меняющейся Вселенной то самое "молодое время". Из начала циклов миропроявления. И в нем работать. И все. Даже естественно радиоактивные на Земле вещества и изотопы: торий, уран, калий-40, - возникая на стенде под ударами "НПВ-молота", первое время не обнаруживали признаков распада. Лишь потом, через К-дни и К-недели, счетчики около этих образцов начинали потрескивать."Приходили в себя", по выражению НетСурьеза.

    Но эффекты "молодого t" этим отнюдь не исчерпались. Работали без сна и отдыха десятки часов кряду (точно не фиксировали, не до того было) - и не чувствовали ни усталости, ни сонливости. Питались в эти интервалы мало, но не были голодны. Более того, их тела как-то подтянулись, стали выразительнее, мышцы налились силлой. И самое интересное: оба заметили (сначала у напарника, потом и у себя, что у них набухют и торчат члены. И не вожделенно, а как-то иначе, просто от наполненности жизненной силой.

    Панкратов совсем разгулялся; когда заставал Алю в люксе, валил ее на пол прямо в прихожей. Он первый и завел разговор об этом в ЛабДробДриб.

    - Слушай, что это у нас с тобой так торчит? Ну, у тебя еще понятно - но я только отпустил Алю. После трех раз. Я ее, бедную, совсем заездил...

    - По ней не скажешь, что бедная и что заездил. Между прочим, у африканских бушменов всю жизнь торчит. С малых лет. Даже после соития не опадает. Нет, серьезно.

    - Знаешь, давай и тебе кого-то организуем. Снизу лаборанточку. Или крановщицу, монтажницу. Это ж просто. За удовольствие и честь сочтут с тобой в в сауне попариться на 144-м. Чего ж монашествовать, раз торчит! А то мне даже как-то неудобно.

    - Тебе не потому неудобно, что я не трахаюсь. Тебе неудобно, что ты так раскобеляжничался. Нет, серьезно.

    - Ну, почему - я же с женой...

    - Так и что что с женой.