Что за сброд! Представляете, какие возникали проблемы: язык, перемещение, необходимость убеждать.

— И больше никого? — Хейвиг пришел в ужас.

— Да, было еще примерно столько же, но эти бесполезны. Свихнувшиеся, как я уже говорил, или слишком тупые, или калеки, или слишком испуганные, чтобы присоединиться к нам. И так далее. Была домохозяйка, отказавшаяся покинуть мужа. Я подумывал о похищении — наша цель слишком велика, чтобы думать об удобстве отдельных личностей, — но какой толк от недобровольного помощника? Мужчине можно пригрозить и заставить работать. Женщины для этого слишком трусливы.

Хейвиг вспомнил буйное приветствие во дворе, но промолчал.

— Приобретя первых последователей, я смог расширить сферу действий, — продолжал Уоллис. — Мы начали проникать в другие времена, изучать их подробней. Мы и сами лучше поняли, что нужно делать и как. Смогли основывать фонды, организовывать базы в этом… да… в пространстве-времени. Смогли набирать новых помощников. Из других столетий, но кое-кого и из нашего. Наконец мы выбрали место для Убежища и подчинили себе местных жителей, чтобы получить рабочую силу. Голодные и запуганные, они с радостью встретили повелителей, которые принесли с собой настоящее оружие и семена для посева.

Хейвиг потянул себя за подбородок.

— Можно ли спросить, почему вы выбрали именно это место для создания своего государства, сэр?

— Конечно, спрашивайте, что хотите, — великодушно сказал Уоллис. — Возможно, я и отвечу… Я думал о прошлом. По этим снимкам вы можете видеть, что я в поисках своего назначения уходил в прошлое вплоть до Карла Великого. Но туда слишком далеко. И даже в неисследованных районах доколумбовой Америки мы рискуем оставить следы, которые могут обнаружить археологи. Помните, могут существовать и путешественники из времени маури, а единственное наше преимущество — неожиданность. Сейчас, в эти столетия, повсюду возникает феодализм, как у нас, начинается восстановление, и мы принимаем все меры, чтобы не выглядеть необычно. Наши подданные, конечно, знают, что мы обладаем особыми свойствами, но называют нас волшебниками и детьми Тех — богов и духов. Когда эта история пройдет через фильтр дикарей, она превратится в слух о существовании еще одной причудливой религии.

Хейвиг оценил эту стратегию.

— Насколько я смог узнать, сэр, а узнал я не очень много, — сказал он, — сейчас в бассейне Тихого океана формируется культура маури. Всякий, кто придет из более позднего времени, скорее заинтересуется ее происхождением, чем политикой каких-то малоизвестных нищих варваров.

— Вы несправедливы по отношению к американцам, — укорил его Уоллис. — Конечно, вы правы, с точки зрения маури. Но на самом деле нашему народу просто не повезло.

В его словах есть правда, вынужден был согласиться Хейвиг. Океания представляла собой слишком незначительную цель для ударов сверхоружия; к тому же обширные пространства океана были меньше заражены, чем внутренние моря, и скорее начали самоочищаться, когда человек превратился в редкий вид. А жители островов Тихого океана больше не были простодушными, глупо ухмыляющимися обитателями земного рая. Слишком много было напечатано книг, слишком широко распространились они повсюду, чтобы была утрачена значительная информация. В меньшей степени то же справедливо и по отношению к сложным механизмам и технологиям.

Северная Америка, Европа, части Азии и Южной Америки, в меньшей, степени Африка быстро пошли на дно, потому что перенапрягли свои силы. Достаточно было на короткий срок парализовать построенные здесь индустриально-сельскохозяйственно-медицинские комплексы, и люди начали гибнуть миллионами.