В одно мгновение Хейвиг принял решение, составил план, отметил положение каждого человека и его оружие.

И появился, умножившись вшестеро, в комнате. Послышалась стрельба.

Он отступил в прошлое на несколько минут. Отошел в сторону, доставая пистолет, и снова возник возле Ганса. Пистолет рявкнул, ударила отдача. Голова ландскнехта раскололась на куски. Хейвиг снова переместился в прошлое и поперек комнаты.

Впоследствии он почти не помнил происходившего. Сражение было слишком коротким и яростным. Остальные могли сделать то же, что и он. Но Конраду не хватило сообразительности, и он умер. Мориарти исчез, как только вновь появился Хейвиг. Сверкнул пистолет Мендозы, и Хейвиг едва успел переместиться вперед во времени. Он заметил при этом появление тени Мориарти. Отступил еще немного, был на месте в момент его появления, застрелил и снова вовремя увернулся от Мендозы.

Но тут мексиканец исчез. Хейвиг переместился в прошлое — в ночь, когда семья спала в мире и надежде на Бога, — чтобы вдохнуть воздуха и вытереть пот. Его била дрожь. Наконец он был в состоянии вернуться и внимательней разглядеть сцену схватки. После определенного момента, незадолго после начала, он не нашел Мендозы.

Должно быть, тот ушел в будущее, может быть, по ту сторону Судного Дня, отправился за помощью.

Это значит, что нужно действовать быстро. Друзья Хейвига не могут перемещаться во времени. Но и у врага есть препятствия: он не может достичь цели в нужный момент без хронолога. Но враги все равно появятся и промахнутся ненамного.

Хейвиг вернулся в последнюю возможную секунду. Мориарти еще бился в агонии, как тот человек на улице, которого он, возможно, и застрелил. Неважно. Византийцы жались друг к другу. Бардас лежал мертвый, еще двоих ранило перекрестным огнем.

— Я пришел спасти вас, — сказал Хейвиг в облако дыма и страха, глядя в ничего не понимающие, застывшие от шока глаза. Он перекрестился — справа налево, в православном стиле. — Именем Отца, и Сына, и Святого Духа. Именем Девы Марии и всех святых. Идите со мной немедленно или умрете.

Он помог Ксении встать. Она вцепилась в него, прижалась лицом к груди, цеплялась пальцами. Хейвиг погладил ее длинные черные волосы и вспомнил, как ребенком цеплялся за отца, которому предстояло умереть. Поверх ее плеча он рявкнул:

— Иоаннес, Ницефорус, вы как будто в лучшей форме! Несите госпожу Анну. Остальные помогите раненым. — И добавил по-английски: — Быстрее, черт возьми, нужно убираться отсюда!

Они тупо повиновались. На улице Хейвиг задержался, надевая плащ мертвого крестоносца. Свою сумку он отдал одному из подмастерьев. У другого мертвеца взял меч. Не стал беспокоиться, расстегивая пояс с ножнами. Это оружие означает достаточно высокий ранг, и они могут не опасаться помех.

Через несколько кварталов он почувствовал головокружение. Пришлось посидеть, опустив голову, пока не вернулись силы. Ксения беспокойно склонилась к нему, пыталась помочь.

— Хаук, — услышал он ее шепот. — Что с тобой, дорогой Хаук?

— Мы в безопасности, — ответил он наконец.

По крайней мере, от непосредственной угрозы. Он не думал, что Убежище станет тратить человеко-годы, обшаривая Константинополь в поисках его и других сбежавших, как только они растворятся в толпе. Но ему все равно нужно обезопасить их будущее и свое собственное. И это сознание придало ему холодной решимости. Он встал и повел — всех дальше.

— Я оставил их в монастыре, — рассказывал он мне (много лет спустя по своей мировой линии).