Усваивали известие недолго.

— Что еще за шутки!? — Шматов рывком придвинулся к рации. — Как нет? Вот же, индикаторы горят, все работает!

— Так-то оно так, а приема нет. — Оператор включил внешние динамики. — Вот, пожалуйста, послушайте. И так по всему диапазону.

Сергей сорвал с пояса мобильную рацию, щелкнул тумблером.

— Третий! Как там у вас? Третий, слышишь меня?

Рация вторила своей электронной «товарке», отвечая полным безмолвием. Глаза Миронова нехорошо сузились.

— Так… Интересное кино! Нас, часом, не могут глушить?

— Если бы глушили, шум стоял бы. А тут полная тишина.

— Слышь, майор. Мне это не нравится. Керосином попахивает, а? — Сергей повернулся к Шматову. — Может, хрен с ним — с Аксаном? Там же Виктор сейчас.

Шматов нервно помассировал загривок. В голове его явственно шумело. Кажется, не весть от чего вновь подскочило давление.

— Считаешь, пора начинать?

Сергей сосредоточенно кивнул, перевел взгляд на майора. Откинувшись в кресле, тот шумно и часто дышал. Миронов поежился. Что, черт подери, происходит?… В это самое мгновение воздух в салоне явственно содрогнулся, в глазах у оперативника зарябило.

— Хрень какая-то творится, а, мужики? — Сергей внимательно прислушался, но кроме размеренного урчания двигателя ничего не услышал. А вот в животе посасывало — и посасывало очень нехорошо. Совсем как в детстве в предчувствии порки. Неожиданно появилось ощущение, что его взяли и поставили на голову. Предательски задергалось правое веко, во рту стало омерзительно кисло.

— Может, нас газом каким травят? — он рывком распахнул дверцу фургона, впустил освежающий ветерок. Но стало еще хуже. Словно дохнул в лицо некий перепивший великан. Сама собой закружилась голова, горло перекрыл тошнотный комок.

— Ешкин кот! Это еще откуда?

— Что там?

— Туманом все затянуло. Только что ничего не было, и на тебе!

— Может, в самом деле газ? — сделав над собой усилие, Шматов приблизился к напарнику.

— Вообще-то во дворах сейчас мусор жгут, листву всякую. — Неуверенно пробормотал Андрей.

— Какая, к черту листва! Это в четыре часа утра?!.. — Сергей поперхнулся. Он и сам не мог в точности сказать, что вызвало у него столь острый приступ страха. Глянув на посеревшие лица напарников, оперативник понял, что они ощущают то же самое. И почти тут же ноги его подломились, офицер без сил опустился на застеленный резиновым ковриком пол. За спиной громко принялся икать закативший глаза Андрей.

— Потапыч! — просипел Сергей. — Что происходит?

Судорожно сглотнув, Шматов только неопределенно передернул плечом. Он тоже ничего не понимал. Почти воочию капитан услышал, как оглушительно тикают его ручные часы. Кадждая секунда свинцовой каплей падала в мозг, вызывая оглушительное эхо. Собственное сердце вдруг зашлось кроличьей дробью.

Незримая карусель крутила их и несла, улица и все внутреннее убранство автофургона серебрилась неприятной дымкой.

…Сколько прошло времени, они не могли бы сказать даже приблизительно. Может быть, пара секунд, а возможно, и час. Очнуться их заставил пробудившийся телефон. Заторможенным движением оператор протянул руку и нажал клавишу снятия трубки. Незнакомый голос, усиленный выкрученными до прела верньерами, сипло поинтересовался:

— Але, вы меня слышите? Виктор Бредин действительно ваш агент?

На этот раз быстрее всех опомнился Шматов. Преодолевая себя, он метнулся к телефону.