|
А Тейва - прекрасная возможность для бегства. Лучше заняться им, а не оградой. - Летучий конь боится высоты - это ж бессмыслица какая-то! Жеребец оглянулся. - Как и чаропевец из иного мира. И все-таки ты здесь. Джон-Том вспомнил времена репетиторства и заговорил с конем тем тоном, каким наставлял напуганных до оглупения юристов-первокурсников: - Послушай, перестань смотреть на костер и расслабься. У меня есть некоторый опыт в таких вопросах. Если мы этим займемся, то, быть может, отыщем средство от твоего духовного недуга. - Я расслаблен - насколько может быть расслаблен тот, кто готовится стать главным блюдом на пиру каннибалов. Что же до предложения излечить меня, человек, то милости прошу, но должен предупредить: я нервничаю, даже вставая на дыбы, потому что голова слишком далеко от земли. На корабле я почти не выходил из каюты, потому что боялся посмотреть за борт - море было далеко внизу. Худо дело, подумал Джон-Том и спросил: - И давно это? - Сколько себя помню. Жеребенком я вечно убегал и прятался от друзей, потому что не мог видеть, как вольно они парят в небе, затевая игру в прятки среди облаков, а меня приковывают к земле мои страхи. Ах, человек, разве я не пытался летать? Поверь, я очень старался! Конь развернул великолепные крапчатые крылья и энергично захлопал ими, но стоило передним копытам оторваться на пару дюймов от земли, как он испуганно сложил крылья. В глазах его застыл ужас, все тело дрожало - с первого же взгляда было ясно, что одна лишь мысль о полете для него подобна пытке. - Хужее не придумаешь, - покачал головой наблюдавший за ним енот. - Я сам, - резко оборвал его Джон-Том и повернулся к жеребцу с ласковой улыбкой. - И когда же ты впервые понял, что вполне способен летать, но не можешь, потому что боишься? - О, давным-давно, - застенчиво признался тот. - А если тебя интересует какое-то ключевое событие, некий темный секрет моего прошлого, - долго искать не придется. Мне говорили, что когда я был очень маленьким - сам я этого почти не помню, - то начал учиться летать на тренировочном поводке, как заведено. И хотя теперь верится с трудом, но меня уверяли, что я был отважнее прочих жеребят. Однажды я попытался вылететь прямо из родной конюшни и пулей пронесся через проход примерно такой же высоты, как ты, человек. - И что же? - Врезался. - Конь вздрогнул. - Наткнулся на низкую дверь, одно копыто зацепилось за щеколду, и я перевалился на ту сторону. - Крепко побился? - Вовсе нет. Видишь ли, на шее у меня был поводок, а дверь была выше меня - так что я оказался в ловушке, повиснув на ремне. Я пытался освободиться, захлопав крыльями, но их прищемило дверью. Так я висел и понемногу задыхался, пока проходившая мимо кобыла, подруга моей воспитательницы, не перекусила поводок. Однако к тому моменту я уже был без сознания. Это воспоминание не отпускает, и, если я пытаюсь взлететь, боль и страх обрушиваются на меня, и я начинаю задыхаться. Как видишь, ничего таинственного. Просто я ничего не могу с собой поделать. - Понимаю, - кивнул Джон-Том. - Неужели? - Тейва удивленно посмотрел на него. - Разумеется. Тебя держит на привязи пережитый в детстве ужас. Многие знают причину своих страхов, но просто не умеют их преодолеть. Прежде всего ты должен понять, что страх этот иррационален - все это случилось давным-давно, ты был почти сосунком. |
