– Моя фамилия Аксенов, я член коллегии ВЧК. Кто здесь представляет Петроградскую чрезвычайную комиссию?

Ко мне тут же придвинулся человек в пенсне, в кожаной куртке на меху, и в фуражке с наушниками. Вылитый Лев Давидович, только без бороды.

– Корейбис, заместитель начальника Петрочека, – представился он.

– Отлично, – зачем-то похвалил я замгубчека, потом спросил: – Товарищ Корейбис, вам в Петрограде заняться есть чем?

– Да, но… – начал Корейбис, но я его перебил: – Если у вас там много работы, то я не стану вас отвлекать. Забирайте своих людей, и – в Петроград. – Видя, что тот пытается возражать, сказал. – Товарищу Зиновьеву передадите – мол, по приказу Председателя ВЧК товарища Дзержинского явился Аксенов, сказал, что сам во всем разберется, отыщет виновных и накажет кого попало.

Увидев совершенно одуревшую физиономию «маленького Троцкого» не знакомого с армейской идиоматикой, нежно ему улыбнулся:

– А вам нужно сосредоточиться на внутреннем положении Петрограда. Все-все, спасибо товарищ, вы свободны. Рекомендую срочно заняться оцеплением по берегу Финского залива. Скоро из крепости мятежные матросы побегут, станете их принимать и окучивать.

Товарищ Корейбис закивал и, в полном обалдении удалился, уводя с собой остальных чекистов. И сразу стало свободнее.

– А кто здесь начальник особого отдела?

– Временно исполняющий обязанности начальника особого отдела армии Побажеев, – отрекомендовался товарищ лет двадцати пяти-двадцати семи. Ишь, такой молодой, а уже на такой должности.

– Правильно поступили, товарищ Побажеев. – похвалил я начальника ОСО, но на этот раз искренне. Не дожидаясь ответа, спросил. – Командарм здесь?

– Так точно. Командарм и начальник штаба, – доложил Побажеев и спросил. – Я еще нужен?

Признаться, я и сам не знал, будет ли мне нужен начальник ОСО? Арестовывать командарма я точно не собирался, но кто знает?

– У вас сейчас какие дела? – поинтересовался я.

– Надо людей в Териоки отрядить, особому отделу фронта помочь, – улыбнулся Побажеев.

– А Териоки уже наш? – удивился я.

– Ночью взяли. Была радиограмма от Фрунзе. Сообщили, что там задержали Петриченко, назначенного председателем ревкома мятежников.

– Вона как… – протянул я. – Тогда, не смею задерживать. Надеюсь, допросите Петриченко о связях с Финляндией?

– Допрашивать его сам товарищ Артузов собирался, – вздохнул Побажеев. – Звонил уже.

– Так, предварительный-то допрос кто помешает вам провести? – заговорщически подмигнул я начальнику ОСО. – А с Артузовым, если что, вопрос решим. Скажете – мол, Аксенов очень просил, не смог отказать. А еще лучше, чтобы и мне в допросе поучаствовать.

Нет, Петриченко я тоже хочу подопрашивать. Особенно про финнов интересно. Но это позже. Кивнув Побажееву, уже приплясывающему в ожидании встречи с главным мятежником, призадумался на краткий миг – даже не знаю, хорошо это, или плохо, что Териоки наш? В моей истории, когда город был финским, туда ушло около восьми тысяч мятежников вместе с семьями, после чего оставшиеся в Кронштадте сдались.