Короче, недосып и головная боль нам теперь обеспечена, но все-таки, это лучше, нежели бесславная гибель в старой казарме. И чайку бы неплохо попить, пока седьмая армия сухой паек не привезла, но не судьба. Сквозь открытую дверь раздался рокот автомобиля, и вскоре явился и круглолицый посыльный товарища Надёжного. Правда, выглядел он еще хуже, чем мы – помятый, небритый, словно не спал всю ночь.

– Товарищ Аксенов, вы нам срочно нужны, – с порога заявил Симоненко. Парень прибыл сюда на машине, но запыхался, словно бежал от Финского залива и до Фонтанки.

– А кому именно? – поинтересовался я, косясь на закипающий чайник.

– Командующему армией, – сообщил порученец, а потом уточнил. – Но нужны только вы, а не ваш отряд. По делегатам съезда дополнительных указаний не поступало. У нас там дела такие творятся…

Симоненко посмотрел на добровольцев, навостривших уши, и многозначительно затих, давая понять, что дело конфиденциальное. Что ж, придется отрывать задницу от уже насиженного места, надевать шинель, нахлобучивать шапку и выходить в мартовскую непогоду. Вон, на улице пурга, словно не весна на дворе, а январь. Посмотрев на Спешилова, хотел сказать, что оставляю его за старшего, но Виктор только покачал головой и тоже влез в шинель.

– Простите, товарищ Аксенов, – подчеркнуто официально сообщил мой лучший друг. – Но я обязан быть с вами. – Скривившись, попросил. – Можно я тебе потом объясню, ладно?

Я пожал плечами, слегка удивившись, что Виктор навязывается мне в няньки, но это уж его дело и, посмотрев на добровольцев, прикидывая, кого бы можно назначить исполняющим обязанности командира? Пожалуй, подойдет вон тот товарищ – немногословный крепкий латыш, исполняющий в моем отряде обязанности командира роты. У него, как и у меня, на груди два ордена Красного знамени. Серьезный человек, и не юнец.

– Товарищ Фабрициус, – позвал я дважды орденоносца, а когда тот быстро, но без суеты подошел, сказал. – Товарищ Фабрициус, вы назначаетесь исполняющим обязанности командира отряда.

– Слушшаюсь, – с легким акцентом ответил тот.

– Спасибо, – поблагодарил я легендарного военачальника, добавив. – Ян Фрицевич, вы опытный командир, сами знаете, что делать.

– Так точна, – вытянулся Фабрициус. Но на короткий миг ему изменила прибалтийская сдержанность, и он с удивлением спросил. – Тофарищ Аксёноф знает мое имя и отчестфо?

Я не стал говорить, что еще в детстве читал книгу «Четыре ордена Железного Мартина»[1], а лишь загадочно улыбнулся, пожимая ему руку. Ух ты, ну и хватка у дяденьки! Я-то считал, что прозвище ему дали за упрямство, а у него силенок побольше, чем у того циркача из Парижского отеля. В моей истории Фабрициус командовал полком при подавлении мятежа и свой третий орден получил именно за Кронштадт. Ну, если сейчас не получит, то орден его все равно найдет.

– Еще такая просьба, – попросил я Фабрициуса, кивая на проштрафившегося дневального. – Придумайте этому товарищу какую-нибудь работу, чтобы проникся серьезностью момента.

– Слушшаюсь, – ответил Ян Фрицевич, а по тому взгляду, который бросил латыш на комполка, стало понятно, что работа парню предстоит трудная.

Мы уселись в машину. Симоненко за руль, я рядом, хотя в автомобиле без стекол предпочел бы сесть сзади, но там угнездился Виктор. Когда выехали, спросил:

– И что там стряслось?

– Товарищ Аксенов, меня не уполномочивали вести с вами разговор, – покрутил головой порученец.