Печально? Я бы не сказал. Ведь как по мне, люди, особенно верные и умеющие сражаться, куда ценнее золота. Тут же Лодовико Сфорца совершил кажущийся выгодным ему размен, но на деле поставивший его в довольно печальное положение. Ведь что такое Генуя по большому то счету? Оккупированная Миланом территория, где Сфорца, скажем так, совсем-совсем не любят. Сейчас же и вовсе к миланцам — которые хотя бы итальянцы, как ни крути — прибавились войска маршала де Ла Тремуйля, одним фактом своего присутствия напоминая генуэзцам, что они дважды подчинены — собственно Сфорца и тем, перед кем Лодовико Сфорца преклонил колено. А сей факт был довольно унизителен для тех, кто привык воспринимать свою республику как государство с давней историей и славным прошлым. Конечно же, на этом стоило сыграть. Более того, мы уже начали «генуэзскую партию».

— Катарина в Риме, — напомнил об очевидном Мигель. — Довольная, получившая корону герцогини Миланской, осыпанная подарками твоего отца и твоими лично. И вы удерживаете её тут для того, чтобы показать покорность Милана Риму Изабелле Кастильской?

— Ты сам ответил на свой вопрос, — соглашаюсь с другом. — Будь тут ещё и Пьеро Медичи, я был бы рад вдвойне, но он разрывается между полученной Луккой, отправкой части войск морем в Пьомбино, князь коего вынужден был согласиться на тесный… очень тесный союз, и необходимостью обезопасить окрестности Пизы. Увы, не всех сторонников Савонаролы успели поймать и повесить. Некоторые бежали, некоторые укрылись у доброжелателей. Да и подготовку к возврату Ливорно и других земель ещё никто не отменял.

— Венеция!

— Верно, Бьянка. Венеция. Потому я и говорю о подготовке, а не о ближайшей готовности к действиям. В том числе об этом мы с отцом будем беседовать с Изабеллой Кастильской. Не уверен, что Испании нужен столь опасный рассадник фанатизма как «царство божье» Савонаролы, отвергающее власть Святого Престола.

Проблема, что ни говори, образовалась серьёзная, да к тому же почти под боком у нас. Про Флоренцию и говорить нечего! Савонарола, начавший с поддержки восстановления Пизанской республики, сейчас набирал обороты, говоря уже о том самом Царстве Божьем, которое намеревался построить прямо тут, на земле. Глас Господа, шепчущий ему на ухо и тому подобная ересь — оно шаг за шагом, но проникало в души большей части людей тех земель, над которыми он получил духовную власть. Покамест духовную, но замахивался и на власть обычную светскую, хотя даже сам себе в этом бы не признался. Фанатики вроде него нуждаются в полном признании своих идеалов и ради этого готовы буквально на всё, в том числе и перебить большую половину оказавшихся в их власти, только бы оставшиеся оказались целиком и полностью им подконтрольны. Более того, считали этот самый контроль великим благом.

Пустые слова? О нет,! Дело в том, что в Ливорно уже запылали первые костры. Пока на них сжигали неугодные Савонароле и его прихвостням из различных монашеских орденов книги, но явно примеривались ощутить вонь паленой человечинки. Самое же печальное заключалось в том, что пока приходилось наблюдать и ждать. Чего? Удобного момента. Ну и того, чтоб хотя бы у части оказавшихся под его властью открылись глаза на реалии того мира, который стремился воплотить в жизнь безумный монах.

— Скажи мне, братик, а за кого хочет королева Кастилии и Арагона выдать замуж свою дочь?

— И о чём именно ты сейчас спрашиваешь, Лукреция?

— Но ты же понимаешь!

— Понимаю, — не стал скрывать я. — Просто хочу, чтобы ты сама это сказала.