За оградой он, к своему удивлению, увидел Алю. Как раз только вышел из сарая, держа в руках молоток. Девушка неторопливо прогуливалась вдоль пыльной дороги, с интересом поглядывая в сторону их дома. Его ждет, догадался парень.

– Привет, – сразу же расцвела та, увидев, что он ее заметил. Заторопилась, бросилась к нему.

А Крест снова разозлился. Зачем она здесь?! Того, что ей нужно, он дать ей не сможет, даже если и сам будет желать этого всем сердцем. А вот проблем создать – это запросто, и ему, и ей. Оно ему надо?! Потому и ответил грубо, не замечая, что девушка принарядилась и накрасилась для него:

– Зачем пришла?!

Аля растерялась, опешила от его тона. Щеки ее вспыхнули.

– Узнай сначала, что я за человек такой, а потом клейся! Или ты ко всем подряд на шею вешаешься?!

Возможно, последняя реплика была излишней, но она уж точно отобьет у нее всю охоту. Сказал, словно ядом плеснул, и отвернулся, пошел дальше заниматься своими делами, невозмутимо, сосредоточенно, как будто и не горело внутри ничего. Подправил покосившийся местами забор, подлатал курятник, принялся за дрова. Махал и махал топором без устали, выгоняя из себя злость. Натаскал воды из колонки, затопил баню – не душу, так тело очистить.

Вышел из бани, когда начали сгущаться сумерки, и на деревню опустилась прохлада. Посвежело и на душе, правда, ненадолго. Из дома доносились крики, и внутри вновь поселилась непогода. Настя опять истерила, только в этот раз доставалось маме.

– Да! Да! У тебя всегда только Женечка на уме! – визгливо выкрикивала сестра, пародируя: – Женечка… Женечка…

– А ну, перестань, – мама дернула ту за руку в попытке усадить, угомонить разбуянившуюся дочь. Она слышала, как хлопнула входная дверь, поняла, что сын уже здесь, и не хотела, чтобы он стал свидетелем обидных слов Насти. Сердито шикнула, понизив голос: – Что ты несешь?! Как тебе не стыдно?!

– А почему мне должно быть стыдно?! – продолжала накалять обстановку Настя, вскакивая с дивана, куда ее безуспешно пихала мама. Лицо ее было неестественно красным, глаза горели. И запах алкоголя явственно витал в воздухе.

На языке у Креста вертелось много слов, но он, поймав мамин виноватый взгляд, сдержался. Сдернул с вешалки спортивку, ушел на улицу. Сел на ступеньки крыльца и, подняв глаза в темное, усыпанное звездами небо, понесся мыслями туда, где был когда то раньше. Неважно куда, главное, подальше отсюда, чтобы не слышать концерты сестры. Это из за его приезда она разошлась? Или трепет нервы маме на постоянной основе? Еще и подбухивает! Не рано ли?!

– Не сердись на нее, сына, – на плечо опустилась теплая мамина рука, она сама, кряхтя, села рядом. – Это скоро пройдет. Ревнует просто, дурочка, – ласково провела по руке.

– И часто она так? – Крест обнял мать за плечи. – Выпивает?

– Да ты что, – женщина даже отстранилась от сына. – Первый раз такое, – заговорила быстро, с жаром: – Ты не думай, Настена очень хорошая, просто привыкла, что я все для нее, все ей одной, вот и чудит немного. Но я завтра с ней поговорю, объясню, что так нельзя.

Крест усмехнулся, обнял ее крепче, поцеловал в лоб. Замер в такой позе на мгновение и вдруг, неожиданно даже для самого себя, сказал:

– Мам, меня друг в город на работу зовет. Я завтра уеду.

Глава 4

Город встретил его шумом, пылью, поднимаемой колесами летящих по проспектам автомобилей, нервными гудками, доносящимися из недолгих пробок, множеством лиц в пестрой толпе.