— В двадцати. И все автодромы имеют свою форму, иногда очень сложную. К слову, наш, килбурновский, — один из самых трудных. Длина у трасс разная, но не больше шести километров. Поэтому и количество кругов на разных Гран-при различное. У нас их шестьдесят.

— То есть… — слегка испуганно спросил шеф Скотленд-Ярда, — этим сумасшедшим нужно пройти… Постойте, сколько же? Получается по три с половиной тысячи километров?!

— Совершенно верно. И это — примерно за полтора часа.

— О Боже!

Комиссар сдержанно улыбнулась:

— Чувствуете, какая интрига? Скорость у них иной раз зашкаливает за триста шестьдесят километров в час. На резких поворотах ее приходится почти мгновенно сбрасывать — иногда даже до ста, а потом с той же быстротой снова разгоняться. Перегрузки они испытывают круче космических — четырехкратные иногда. А говорят, случается и больше. Бывают очень опасные аварии, тогда может быть куда страшнее.

Стоун схватился за голову:

— Да это хуже корриды или… гладиаторских боев! А… а этот немец?..

— Лоринг? — комиссар сощурилась. — Сейчас ему нет равных в гоночном мире. Думаю, в ближайшие лет пятьдесят и не будет, кто бы ни стал чемпионом после него. Это — редкое явление, и не только потому, что он дважды взял титул «Золотого всадника». Просто это гонщик от Бога, такие редко рождаются. То, чего другие яростно и в поте лица добиваются годами, дано ему от рождения: он ощущает машину так, словно это — часть его тела, а трасса и гонка для него, как для нас — процесс пищеварения.

— Понятно! — шеф Скотленд-Ярда почувствовал, что слишком долго и слишком увлеченно слушает комиссара, — не хватало только и впрямь заинтересоваться этим сумасшедшим спортом… — Ну и что же вы думаете по поводу случившегося? Кто и для чего пытался взорвать этого вашего замечательного Лоринга? Или взорвать хотели не его?

Комиссар развела руками:

— У меня пока нет ни одной версии, сэр.

— У вас? Так я и поверил!

— Честное слово, нет. В «Фортуне» и вокруг нее крутятся совершенно немыслимые деньги, сталкиваются интересы могущественных корпораций, поэтому возможны всякие махинации и всякие преступления. «Ларосса-корпорейшн» — владелец гоночной команды «Ларосса», сейчас — фаворит авторынка во многих странах. Владеет компанией миллиардер Гедеоне Кортес, родом аргентинец, в прошлом — военный и, поговаривают, чуть ли не наемник во время одной из всех этих латиноамериканских войн. Имеет колоссальные связи.

— Его имя я слыхал, — хмурясь, проговорил Эдвин Стоун. — Связи, да… У этого прохвоста в бункере, под его шикарным особняком, — коллекция современного оружия! И не только пистолеты, ружья и автоматы, а пулеметы, гранаты, только что не ракеты. Очевидцы утверждают, будто все в рабочем состоянии. А сделать обыск и прихватить латиноса за яйца — ни-ни! У него «там» — такие завязки, что и не сунешься. Значит, эта гоночная команда — часть его компании?

— Совершенно верно.

— А компания латиноамериканская?

— Нет, — покачала головой комиссар, — британско-аргентинская. Но в руках Кортеса — основные акции. Примерно две трети их он получил по завещанию от своего партнера Джорджа Веллингтона. Разумеется, и у Кортеса, и у его концерна — масса недругов. А так как Даниэль Лоринг приносит команде огромную славу и концерну — огромные прибыли, вполне возможно, что он многим мешает.