— Да, — пробормотал Стоун. — Нелепая история. Вы всех опросили?

— Всех, кто мог дать мало-мальски ценные показания. Кроме любовницы Кортеса — этот лакомый кусочек я оставила на вечер. Подержала бы и до завтра, чтобы она окончательно «созрела» для искренней беседы, да только это уже риск. Думаю, завтра утром вам позвонят и настоятельно попросят отпустить эту красивую девушку под залог. Какому-нибудь супервлиятельному лицу вы ведь не откажете?

Шеф полиции возмущенно крякнул, но крыть было нечем, и он лишь буркнул:

— А на каком основании отказывать? Мне сообщили, что девица всего лишь прошлась по офису «Лароссы» в полуголом виде.

— И стреляла в человека.

— Но промазала, комиссар! Ведь так? К тому же любой адвокат докажет, что она была в состоянии аффекта. Так что допрашивайте ее побыстрее.

В это время в кармане жакета Айрин Тауэрс мелодично зазвучал вальс.

— Это что? — удивился шеф.

— Штраус. «Дунайские волны». Простите, сэр.

Она вытащила мобильник:

— Да. Ах вот как! Спасибо. Простите, сейчас не могу. Перезвоню потом.

И снова слегка улыбнулась:

— Химики в лаборатории выдвинули первую версию. Но это еще нужно проверять. Словом, механики «Лароссы» использовали какой-то новый вид машинного смазочного масла. Эксперты предполагают, что в соединении с парами бензина оно могло создать взрывоопасную смесь.

— Хм! — поднял брови шеф. — Так просто?

— Ничуть. Для наличия паров бензина необходима его утечка. И она была: кто-то продырявил тончайшим сверлом топливный бак болида. А если это сделано с целью получить ту самую взрывоопасную смесь, то преступление перестает быть топорным и становится необычайно тонко продуманным.

По дороге в свой кабинет комиссар столкнулась с инспектором Макферсоном.

— Вам звонили, — сообщил он с каким-то странным выражением лица.

— По делу о взрыве? — почти механически спросила Айрин Тауэрс, не останавливаясь и нетерпеливо отстраняя инспектора плечом.

— Нет, — ответил тот, — по другому делу. Вам звонил Дон Маклоу.

— Кто?

За без малого тридцать лет работы в полиции она отвыкла задавать вопросы изумленным тоном. Но ей пришлось остановиться и заглянуть в лицо Макферсону: может, это с ним что-то не в порядке? Не то с чего это парень сообщает ей, так вот, запросто, о звонке главаря банды американских гастролеров-медвежатников, за полгода «разбомбивших» в Лондоне уже четыре банка? На последнем таком деле отчаянного Маклоу чуть было не взяли — комиссар Тауэрс сумела вычислить банду и банк, на который они в тот раз покушались. Началась стрельба, трое грабителей из восьми были убиты, но погиб и один полицейский. Сам Маклоу с оставшимися ушел и растворился, словно его уже не было в Лондоне. Однако Айрин не сомневалась в обратном, и сообщение Макферсона подтверждало ее уверенность.

— Вам звонил Дон Маклоу, комиссар. Тот самый.

— Он представился?

— Да. Мы проверили запись голоса через Интерпол. Совпадает. Он.

— И что же?

Макферсон неловко поежился.

— Валяйте, инспектор! — нетерпеливо подбодрила комиссар.

— Он сказал дословно: «Передайте этой вашей знаменитой суке, что смерть моих ребят так просто не пройдет! Я обещаю лично всадить в нее не меньше половины обоймы!» Простите. Это все.

Комиссар Тауэрс довольно улыбнулась:

— Когда твою славу оценивают враги, это — наивысшее признание.