Комиссар Тауэрс довольно улыбнулась:

— Когда твою славу оценивают враги, это — наивысшее признание. Постараюсь оправдать высокое мнение Дона Маклоу. Хотя, честно сказать, сейчас мне почти что не до него…

Глава 8

Первые круги

— Не грусти!

— Я и не грущу. С чего ты взяла?

— Я же слышу, что тебе грустно. Лучше вспомни какую-нибудь большую-большую радость! Я в книжке прочитала: так надо делать, чтобы не огорчаться из-за неприятностей. Ведь ты же взрослый. У тебя, наверное, столько уже было всяких радостей! Вспомни!

Он вспомнил.

До сих пор Даниэль считал тот день одним из самых счастливых в своей жизни. И помнил его так отчетливо, словно все записалось на видео и потом эту запись много-много раз прокручивали, делая стоп-кадры в самые важные моменты.

Ему тогда едва исполнилось четыре года. Но у него уже была мечта: картинг! Отец сам навлек на себя беду, дав однажды маленькому сыну покататься на такой удивительной машине — и от земли-то ее не видно, но мчится быстрее больших авто!

Дени впервые испытал это поразительное чувство: руль, сжатый ладонями, сделался словно продолжением его тела, и малыш всем существом ощутил, что это не карт, это он сам летит, распластавшись, над серой полосой трассы. Дыхание, биение сердца, напряжение ног, сросшихся с педалями, — все перешло в одно стремление — вперед!

Бертольд Лоринг был поражен выносливостью четырехлетнего сынишки: Дени носился на карте почти час, пока отец не спохватился, что выложит за это развлечение чуть не сотню марок. Когда он буквально выдернул малыша из машины, тот отчаянно разревелся. И тогда Бертольд совершил вторую ошибку: торжественно пообещал мальчику, что отдаст его в картинг-клуб. Само собой, Лоринг-старший надеялся: назавтра все будет забыто, а там появятся новые желания.

Но Дени с тех пор каждый день повторял один и тот же вопрос:

— Папа, так когда ты меня поведешь ездить на картах?

Растерянные родители готовы были уже сдаться. Но когда узнали, сколько стоит карт, даже детский, то помрачнели. А ведь еще и за сами занятия нужно платить, и тоже немало!

— Знаешь, маленький, — с деланной суровостью проговорил однажды Бертольд в ответ на уже привычный вопрос сына, — пока что у нас есть дела и поважнее. Может, потом, когда ты станешь учиться в школе…

Он ждал, что мальчик опять заплачет. Однако Дени только прикусил губу и молча ушел в сад. У него там было убежище — старая собачья будка. Лоринги давно уже не держали собаки, а будка сохранилась, и малыш быстро смекнул, как здорово в нее забираться: взрослым-то туда нипочем не пролезть! Стояла зима, будка изнутри покрылась инеем, но ему было все равно. «Когда ты станешь учиться в школе!» Да ведь это — целая вечность! Разве можно прожить столько без карта?

Отец, обрадованный столь сдержанной реакцией мальчика, ушел на службу, бабушка собралась в гости к приятельнице, и получилось так, что сперва никто даже не заметил исчезновения Даниэля.

Спустя час мать встревожилась, не найдя малыша ни в его спаленке, ни в столовой, ни на кухне. Обнаружила, что с вешалки пропало пальтишко, и отправилась в сад, однако заглянуть в старую будку не подумала: разве возможно, чтобы мальчик полез туда в такую холодину? Любимые качели Дени одиноко поскрипывали на ветру, пустовала и низкая развилка старого куста сирени, на которую маленький непоседа в прошлом году научился забираться. Анна Лоринг обошла ближние дворы. Соседские детишки чинно возились со своими игрушками, штурмовали домик-крепость, но на вопрос: «А Дени вы не видели?» лишь дружно мотали головой.

Испуганная женщина уже готова была звонить мужу на службу: вдруг да мальчуган увязался за Бертольдом и ухитрился прошмыгнуть в его машину? На заднем сиденье его можно было вообще не заметить! Но телефон стоял возле самого окна, и взгляд Анны случайно упал на засыпанную опавшей листвой конуру…

Выманить малыша из убежища стоило больших трудов — он категорически не желал выходить.