Силы им придавала только любовь к Зелгу и безграничная вера в Такангора.

Словом, ситуация на правом фланге сложилась критическая. Это и заметил опытным оком маршал Каванах, оттого и отправил Намору Безобразного со свежими легионами нанести решительный удар. Кто же знал, что это со всех сторон правильное, стратегически точное решение не принесет адским войскам успеха, но в корне изменит ход битвы?

Намора, раскрыв могучие крылья цвета зимней ночи, сверкая мрачными глазами и скривив и без того отвратительную морду в гримасе ненависти, несся на даму Цицу. Он наблюдал за ней на протяжении битвы и понял, что ее поражение — это ключ к его победе. Если он сокрушит рыцарственную минотавриху, многие дрогнут.

Цица с первого взгляда поняла, что этот безобразный даже на фоне своих кошмарных сородичей, огромный демон направляется именно к ней. Она приняла боевую стойку и застыла, как каменное изваяние победительницы Кровавой паялпы. Возможно, она подумала, что это будет ее последняя битва, ибо поискала глазами Такангора и послала ему прелестную улыбку. Но фортуна распорядилась иначе.

Зоркий Намора внезапно заметил внизу, за шеренгами кобольдов и гномов, ладную женскую фигурку, и сердце его екнуло. Какое бы ни было, но сердце есть даже у повелителя экоев. И с незапамятных времен оно принадлежало одной прелестнице, отвергшей его ухаживания.

Очаровательная шляпка с цветочками всколыхнула в черной душе демона трогательные и сладостные воспоминания. А когда до его ушей донесся знакомый голос, судьба яростной атаки была решена.

К вящему недоумению покорных экоев, Намора Безобразный спикировал на ближайшую полянку, по которой еще никто не прошелся лапами, копытами и ногами, и кинулся собирать лютики.

* * *

Расхваливая боевое искусство своего осла, Карлюза нисколько не погрешил против истины. Осел действительно отчаянно лягался. А еще у него оказалась вредная для демонов и крайне полезная для союзников привычка — подкрадываться тихонько сзади и изо всех сил кусать противника за самые чувствительные места.

Тот, кого ни разу в жизни не кусал осел, не поймет, насколько это нервировало демонов.

Карлюза с Левалесой времени зря не теряли. Они подбегали к какому-нибудь монстру и радостно щебетали:

— Искаете поединщиков?

Монстр, понимая, что перед ним легкая добыча, доверчиво соглашался.

— Ходимте, ходимте! — зазывали троглодиты.

И когда адская тварь устремлялась за ними, бежали прямиком к Альгерсу.

Надо сказать, что славный кузнец тоже представлял собою сплошной комок нервов. Они с Ианидой разругались вздрызг буквально за пять минут до того, как ее отряд повернул к излучине, а его — занял место в центре. Помириться они не успели, и теперь горгона и титан срывали дурное настроение на захватчиках, так некстати прервавших семейную сцену.

Буц! — делал Альгерс своей знаменитой булавой, и демон валился ему под ноги, во внушительную кучу таких же доверчивых трофеев.

А издалека уже снова неслось дуэтом:

— Ходимте, ходимте скорей! Искайте нас!!!

Особой строкой в нашем сюжете следует упомянуть приключения Мардамона во вражеском лагере.

Его видели во многих местах. Иоффа утверждал, что собственными глазами наблюдал следующую сцену: увлеченный жрец тыкал под нос какому-то драконоподобному кошмарному созданию свой ржавый нож и что-то подробно объяснял. Дракон пятился от него в ужасе, но Мардамон настаивал до тех пор, пока собеседник не свалился в реку и не ушел с головой под воду. По наблюдениям Иоффы, не выныривал он минут десять, пока не убедился, что жрец выбрал себе другую жертву.