Зелг отчаянно замотал головой. Ледяное полотенце больше не спасало положения, и ему казалось — он проваливается в огненную бездну.

— Меня беспокоит, что ты относишься к занятиям спустя рукава. Этот вот культурный шок случился только потому, что некоторые били баклуши и почивали на лаврах. Хотя все баклуши я предусмотрительно приказал вынести из дома еще пару месяцев назад.

— Так точно, милорд, — солидно кивнул Думгар.

— Что вы говорите, господа? Это такое иносказательное выражение, — слабо заметил адепт науки, сползая вниз по подушкам. — Я не видел в жизни ни одной баклуши.

— А все почему? Все потому, что ты до сих пор не сделал ревизию своему наследству, которое твои предки в поте лица копили в грабежах и походах, — окончательно разозлилась мумия. — Семь шикарных, новеньких, прекрасно исполненных приглашенными специалистами, ярко раскрашенных баклуш до недавнего времени лежали в кладовке, и хоть кто-то пришел на них посмотреть?! Нет!!! Он вздыхал при луне и бормотал рифмы. И вот результат — он не знает даже имен своих славных предков. Он даже не знает, какие меры безопасности должен соблюдать при общении с почтенным судьей Бедерхемом! И все это он собирается уяснить за один вечер!

— Не собираюсь, — возразил Зелг.

— Еще как собираешься, — утешил его князь Мадарьяга. — Иначе тут такое начнется! Ну а тебе и вовсе крышка.

— Уже началось, — скорбно молвил некромант. — Уже крышка.

— У-ти, какой оптимист, — хмыкнула мумия. — Я уже успел забыть про такие неприятности, которых ты еще не видел. А какие еще будут!

Не отчаивайся. Худшее еще впереди.

— Спасибо за утешение, — насупился внук.

— Мое невеликое сердце полно нетроглодитского почтения и толики зависти, — признал внезапно Карлюза, скромно скрипевший перышком все это время. — Состоять кровнородственным с Фаберграссами — восторг и упоение. Менял бы стремительно свою грибиную плантацию и наследство в лабиринтах Сэнгерая на бабушку-демоницу высокого происхождения.

«Троглодит, что с него возьмешь?» — подумал Зелг.

Он молчал, внимательно вглядываясь в зеркало, пытаясь и одновременно страшась увидеть в нем мрачного демона. Впрочем, зеркало сочувственно отражало изумленного и взъерошенного молодого человека с глазами как плошки и торчащей во все стороны шевелюрой. Человек был мил, привлекателен и вовсе не страшен. Может, он немного и смахивал на безумца — но пусть тот из нас, кто может похвастаться абсолютной адекватностью, первым запишется на прием к доктору Дотту.

* * *

Зло, как и добро, имеет своих героев.

«Год от Сотворения Ниакроха девять тысяч шестьсот пятьдесят третий. Замок Кассария. Ночь полнолуния. Великий праздник бракосочетания мессира Барбеллы да Кассара, владетельного князя Плактура, принца Гахагуна, и Моубрай Яростной, маркизы Сартейн, повелительницы Островов Забвения и Полей Тьмы.

Во время великой войны случилась любовь герцога да Кассара и бесстрашной демоницы Моубрай, что командовала в битве легионами черных демонов ярости. Очевидцы говорят, что сошлись они в поединке, дабы сберечь свои войска, и длился сей бой пять дней и пять ночей. И все это время армии прославляли своих великих героев.

— Как жаль, великолепная, что битва разделяет нас, ибо не встречал я дамы прекрасней. И сердце мое, которым до сей минуты владел безраздельно, теперь принадлежит не мне, а вам.