— Корнелевский выбор для бедняги Филиппа. Обелить себя — значит предать меня. Он предпочел, чтобы ты обвинил его.

— Дружба, доведенная до идиотизма, а, Ришар?

— …Кто знает?

Он поднимается, с сигарой в зубах, надевает пальто. На пороге ресторана мы долго жмем друг другу руки.

— В следующий раз я приглашаю.

— Заметано.

Мы часто спрашиваем себя, что было бы, если бы нам посчастливилось узнать свое будущее. Теперь я уверен, что прочесть свое прошлое — гораздо интереснее. Боязнь завтрашнего дня — детские забавы по сравнению со страхом перед тем, что было. И судьба — не что иное, как немного запоздавшее прошлое.

Прошло два месяца, а я так и не вышел на работу. Я рассказывал врачу всякие небылицы: головокружения, дикие головные боли, беспокойный сон, постоянная усталость, все это последствия аварии. Так я выиграл еще несколько недель, и моему шефу нечего было возразить. Член жюри конкурса Лепина позвонил мне, чтобы сообщить, что у меня есть все шансы получить первый приз. Я сделал вид, что польщен. Если бы они только знали, насколько я стал зависим от сильного наркотика. Наркоман, вот кто я есть. Пристрастившийся к своему подсознанию, пленник собственного я. Подсевший на откровения о том странном человеке, который и есть я. И мне надо еще и еще, как любому наркоману. Я уже выучил практически наизусть эти сорок восемь листков. Случается, я декламирую из них целые куски, как тогда в Пиренеях в коматозном состоянии под неусыпным оком Жанин. Жертва мерзкого союза моего «я» с моим «сверх-я». Некоторые тайны раскрываются сами собой, но другие не поддаются, какие-то фразы так пока и остаются непроницаемыми, и от этого я прихожу в бешенство. Мне удалось вычленить около тридцати загадок безжалостного сфинкса. Некоторые из них могут заставить меня зарычать.

…Мой бедный Вернье, будем играть до победного, но я уже практически выиграл…

…Для них двоих это был «Завтрак на траве» и «Андалузский пес».

…Представляю себе Бертрана, упитанного и величественного, со стеклянным пузырем на животе! Ну актер!..

…Надо раздуть эту штуку раз в шесть, и тогда все получится…

И другие необъяснимые бредни. Я не знаю ни имен, ни ситуаций, ничего, и из этого рождается навязчивое чувство утраты, желание понять. Неожиданно звонок телефона возвращает меня на землю. Проклиная того, кто прервал мое свидание с самим собой, я беру трубку.

— Откуда ты знал?

— Жереми?

— Откуда ты знал, мать твою?

— Что?

— Что A. C. Group купит «Финойл», черт подери?

— ?..

— Это катастрофа! Взрыв! Кто тебе дал наводку?

— Не знаю.

— Ты что, издеваешься надо мной? Если бы я хоть на секунду поверил, что такое возможно, я был бы сейчас миллиардером.

— Да не знаю я никакого «Финойла». Он что, такой громадный?

— Громадный? Да это больше, чем холдинг, это как фондовая биржа сама по себе. С щупальцами в каждом секторе — сельском хозяйстве, информатике, филиалы, в общем, чего только нет. «Комеко» и «Сопареп», это тоже их, и Национальная промышленная группа тоже, и…

Национальная промышленная группа! Я бываю там раз в две недели, присматриваю за восьмьюдесятью ксероксами. Наверняка там-то я и распечатал маленькую деталь, без своего ведома, совсем маленькую деталь, мимо которой прошел мой разум, но которую черный ящик старательно сохранил. Жереми не верит мне, когда я объясняю, что больше ничего не знаю. Зачем рассказывать ему историю с блокнотом, психоанализом Жанин и огромным белым конусом.