Читатель сам может сделать вывод о возможной виновности Рэя Пфаншмидта в страшном преступлении на ферме его родителей. Логика следствия, превратившая Рэя сначала в подозреваемого, а потом и обвиняемого, представляется весьма здравой и хорошо аргументированной.

Свидетельство о смерти Чарльза Рэя (Рэя Пфаншмидта) 21 мая 1943 г. в психиатрической больнице в г. Стилакум, штат Вашингтон.

Совершенно очевидно, что массовое убийство совершил кто-то, кто имел возможность приезжать на ферму, не вызывая подозрения соседей, и проводить на месте преступления многие часы, не опасаясь быть застигнутым с поличным. Человек этот не имел соответствующего его замыслу криминального опыта, именно поэтому ему и пришлось перестраиваться на ходу и устраивать поджог спустя более суток с момента массового убийства. У преступника должен был быть серьёзный мотив для выработки и последующей реализации не только жестокого, но и весьма сложного плана посягательства. Всем этим требованиям Рэй Пфаншмидт соответствовал как никто другой.

Очевидно, подкачала практическая сторона проведенного расследования, то есть сбор доказательств вины конкретного человека. Но вряд ли это вина окружного прокурора и действовавшей в его интересах службы шерифа. В данном случае мы видим, скорее, несовершенство криминалистических методов, явную недостаточность научных знаний о выявлении и фиксировании скрытых улик. Попытка провести максимально полное расследование сыграло с окружной прокуратурой злую шутку, ведь если бы в качестве доказательств не фигурировало использование собак-ищеек, то и оснований для отмены приговоров было бы меньше!

То есть, можно сказать, что расследование в каком-то смысле погубила избыточность доказательной базы.

В общем, история массового убийства на ферме Пфаншмидтов представляется в высшей степени занимательной и побуждающей к размышлениям. Но при всей своей познавательности, она не имеет отношения к преступлениям «Американского Убийцы топором» — автор в этом абсолютно убеждён и данную точку зрения в своём месте постарался обосновать.

Мне кажется, что окружной прокурор Волф был прав, называя Рэя убийцей, но вместе с тем, отправлять человека в петлю, основываясь на тех данных, что собрало следствие, было бы неправильно. Всё-таки, на основании косвенных улик и ряда совпадений лишать человека жизни нельзя. Ибо совпадения случаются — самые нелепые, самые удивительные, самые невероятные, но случаются и такие! Если бы автор находился в числе присяжных заседателей по делу Рэя Пфаншмидта, то проголосовал бы за сохранение обвиняемому жизни, хотя внутренне остался бы в твёрдом убеждении в его виновности. Именно так по мнению автора и должна проявляться в реальных поступках и решениях наша объективность.

Глава последняя

К концу 1912 г. правоохранительное сообщество США уже ясно представляло, что по стране кочует некий хитрый и ловкий убийца топором, совершающий нападения без всякого прагматичного мотива и цели. Эпизоды 1911–1912 гг., описанные в V и VI частях этой книги, уже связывались воедино, правда, очевидная недостаточность информационной базы и отсутствие централизованной [в масштабах страны] службы уголовного розыска не позволяли правоохранителям тех лет провести аналитическое исследование с целью выявления схожих преступлений в более ранний период. По этой причине убийства с использованием топора, описанные в этой книге в частях с I по IV [т. е. в период 1900–1910 гг.], выпали из области их интересов оказались как бы «не бывшими».

В конце 1912 г. началась необычная история, связанная с разоблачением Генри ли Мура (Henry Lee Moore), человека, которого мы можем назвать одним из лучших подозреваемых на роль «Американского Убийцы топором» из всего списка известных нам кандидатов.