Брайони отпила кофе и сказала:

— Поставим все точки над "i". Благодарю вас за предложение взять меня в любовницы, но я его отклоняю. Спасибо также за выгодное предложение насчет условий работы, зарплаты и тому подобное, но мне хотелось бы прежде подумать и увидеть контракт, напечатанный черным по белому. А если я все-таки решу его подписать, то только при условии, что любая сексуальная угроза будет основанием для его расторжения — это будет особо мной оговорено в одном из пунктов, мистер Гудман, и от этого я не отступлюсь.

Он поморщился и спокойно сказал:

— Ты рассержена, Брайони.

— Я действительно рассержена, мистер Гудман, и этого не скрываю, — ответила она. — Могу я, в свою очередь, дать вам один совет? В следующий раз, когда будете охотиться за очередной любовницей, воздерживайтесь от замечаний насчет пинания стиральных машин — этого не прощают — и вообще любых замечаний относительно странности женщин. И потом, шантаж и подкуп действуют далеко не на всех, уж поверьте мне! Равно как и практика выдавать себя не за того, кем вы являетесь на самом деле. Еще одно, что вам следует иметь в виду: какие-то факты действительно могут выглядеть не очень приглядно, но попрекать ими — я вновь повторяю, что кое в чем вы правы, это действительно был год… одиночества, — так вот, попрекать ими — значит не только унижать человека, но и провоцировать его взять в руки что-нибудь острое.

Брайони замолчала, сама не зная, какой реакции ждет. Веселья? Насмешки? Ответ Гранта Гудмана удивил ее:

— Хорошо сказано, Брайони. Я извиняюсь за стиральную машину.

Пораженная, она нахмурилась.

— Вы хотите сказать… вы все еще проверяли меня? — воскликнула она. — Я вам не верю!

Грант Гудман улыбнулся и шутливо сказал:

— А как бы ты хотела?

— Я… я… что в конце концов все это значит? — с трудом выговорила Брайони.

Грант Гудман не торопился с ответом. Тем временем глаза его скользили равнодушным взглядом по ее бледному лицу и уже начинавшим проступать от усталости кругам под глазами, по ее выгоревшим от солнца волосам.

— То, что ты непременно расценишь как дальнейшую игру в маскарад, — наконец сказал он. — Но, к сожалению, Ник Семпль… — Грант Гудман помолчал, в то время как глаза ее широко раскрылись, — женат на моей двоюродной сестре, хотя как долго продлится этот брак — еще вопрос. И Анжелика не просто моя двоюродная сестра, ее вырастили мои родители после того, погибли в автокатастрофе, так что для меня она как родная сестра. Моя семья всегда принимала участие в делах Семплей, а в настоящее время они целиком зависят от моей доброй воли. Я должен сказать, что не выгораживаю Ника, но то, что произошло, не могло оставить никого из нашей семьи равнодушным.

Брайони, как рыба, лишь открывала и закрывала рот, но ничего не могла сказать.

Грант Гудман вежливо подождал, а затем продолжил:

— С другой стороны, ты удивила меня, Брайони. Ты определенно совсем не такая, как я ожидал, ты оказалась умным совестливым человеком, а это никак не вяжется с рассказами Семплей, но в таком случае им же хуже. Вот я и подумал, что будет лучше, если мы во всем разберемся, хотя, полагаю, нам стоит это отложить — ты едва стоишь на ногах.

Брайони сглотнула, но голос по-прежнему не повиновался ей, что дало Гранту Гудману возможность продолжить.