И вот наконец она оказалась в Мельбурне, в роскошном люксе роскошного отеля, где ее ждал букет великолепных красных роз и записка от Гранта с приглашением поужинать вместе в официальной обстановке. Гудман уведомлял ее, что присоединится к ней в шесть тридцать вечера.

Брайони уставилась на записку, погрузившись на минуту в свои невеселые размышления. Затем она подсчитала, что у нее есть около шести часов, и принялась за работу. Первым делом она отправилась в салон красоты в самом отеле, где сделала себе модную стрижку, маникюр, не забыв посетить и косметолога, после чего, чувствуя себя другим человеком и изысканно благоухая, отправилась по магазинам.

Грант появился ровно в шесть тридцать, и в первую минуту они лишь молча смотрели друг на друга. На нем был темный костюм классического покроя, в котором он выглядел весьма элегантно, хотя и несколько непривычно; на ней — черное шелковое платье по фигуре с бретелью на одном плече. Ее волосы блестели и отражали свет, на губах была помада цвета спелых красных ягод с блеском, а в ушах — золотые сережки с жемчужинками, ее единственная драгоценность.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказал он наконец и протянул ей руку.

— Спасибо, — прошептала она и очутилась в его объятиях.

— Ты не очень-то хорошо придумала, — едва слышно проговорил он, глядя ей прямо в глаза.

Уголки ее губ задрожали.

— Я хотела подождать, но не смогла удержаться, чтобы не нарядиться для тебя, — ты об этом?

Он провел рукой по теплой и гладкой коже ее плеч.

— Именно об этом, но ничего, я потерплю.

— Поцеловать меня ты, однако, можешь, — предложила она с шаловливым блеском в глазах. — Губную помаду всегда можно наложить.

— Точно?

— М-м-м… — Она обвила его шею руками, и он подчинился.

Прошло несколько минут, они уже сидели на мягком диване, держась за руки, когда он спросил:

— Как ты провела это время?

Брайони откинула голову на спинку дивана.

— Была занята. Котлованы под фундамент вырыты.

— Я имел в виду другое.

Она заколебалась, а затем честно призналась:

— Скучала, иногда просто с ума сходила, но удерживалась от того, чтобы пинать ногами стиральные машины.

Грант рассмеялся.

— А как ты провел каникулы с детьми?

— Хорошо, правда, все несколько осложняется тем, что Ханна от природы отличный стрелок, а у Скотта все получается гораздо хуже. Ханна к тому же лучше него ездит верхом и плавает. Она мне иногда напоминает тебя, очень спортивная девочка.

Брайони сочувственно заметила:

— Бедный Скотт, надеюсь, есть области, где и он отличается.

— К счастью, он прекрасно учится.

Какое-то время они помолчали, а затем Грант сказал:

— Нам пора.

Она повернула голову, и было что-то лукавое и веселое в ее глазах, хотя ответила она вполне серьезно:

— Действительно пора, мистер Гудман.

— С другой стороны, мы могли бы поужинать здесь, — сказал Грант, и глаза его заблестели.

— Это была твоя идея пойти куда-нибудь, — заметила Брайони.

— Одна из моих самых неудачных идей, как мне начинает казаться.

— Вовсе нет. — Она высвободила руку и поднялась. — Ты танцуешь?

— Да.

— Я надеялась, что ты пригласишь меня куда-нибудь, где мы могли бы потанцевать.