— Но почему? — не унимался Славка.

— Все, Слава, отстань! — взмолилась я, жалея, что завела такой разговор. — Об этом я рассказываю только своему психотерапевту, — добавила я, имея в виду Лику.

То и дело я поглядывала в круглое чердачное окно, из которого видно калитку. Меня охватила необъяснимая тревога. Сама не знаю, чего я боялась: того, что сюда может явиться Леня и нарушит идиллию, или его галлюцинаций с девушкой, все-таки я была очень впечатлительной.

Вечером мы с Йованом отправились провожать Славу на последнюю электричку. Дождь закончился, и из-за черных облаков внезапно показалась полная луна. Меня не покидало неприятное чувство, и я всю дорогу постоянно озиралась по сторонам.

Славка не замечал моего беспокойства, а вот Йован то и дело с подозрением косился в мою сторону. Когда мы наконец посадили Славку на электричку, Гарбич прямо спросил:

— Да что с тобой такое?

— А? — растерянно отозвалась я.

— Ты странно себя ведешь.

— Не знаю. У меня какое-то дурное предчувствие.

От встречи с Леней остался неприятный осадок. Вот чье странное поведение могло повергнуть в шок. Еще некстати в голову лез дурацкий разговор с Васей, когда она сказала, что после ссоры Леня грозился наложить на себя руки… Конечно, ссоры между нами как таковой не было, мы просто отдалились друг от друга. Вернее, это я отдалилась, учитывая все обстоятельства…

— Давай прогуляемся до дачи Лени? — предложила я, разглядывая за спиной Йована пугающую черноту.

— Ты предлагаешь нам пойти в гости к твоему парню? — насмешливо спросил Йован.

— Не совсем в гости, — стушевалась я. — Так, посмотрим, чем он занят…

— Но не будем ему мешать, да? — продолжал веселиться Гарбич. Мое предложение явно поставило его в тупик.

— Конечно, зачем мешать человеку, — проворчала я, беря Йована за руку. Первой сошла с перрона и потянула за собой растерянного Гарбича.

Снова заморосил мелкий дождик, но на сей раз я облачилась в дождевик. Фонарей в поселке было немного, а те, что нам попадались, лишь тревожно выхватывали из темноты голые кустарники. Мы шли, шурша мокрой опавшей листвой.

— Понимаешь, так просто не объяснишь, для чего нам туда надо, — продолжила я сбивчиво, — я за Леню немного волнуюсь.

— А что с ним? — озадачился Йован, покорно следуя за мной.

— Сам не свой, — буркнула я.

— Думаешь, станет своим, когда увидит меня на пороге?

— А нам не нужно, чтобы он нас видел.

Почему-то мне не хотелось говорить о странном поведении Лени. Все случилось будто во сне. Скорее бы забыть тот спектакль, но отпустить ситуацию так непросто.

В осенней черноте мы дошли до дома Лени. Мы стояли у деревянного покосившегося забора, и мое сердце гулко стучало от страха. Хорошо, что Йован рядом.

На втором этаже горел свет, и это меня немного успокоило. Леня был дома. Возможно, работал над своим многострадальным романом. Когда в окне мелькнула тень, я отпрянула от забора.

— Все, пошли! — скомандовала я, направляясь в сторону наших домов. Я удостоверилась, что Леня жив, но, вероятнее всего, не совсем здоров, но чувство тревоги только усилилось. Немного отпустило, когда мы вышли на нашу улицу. Я встала под тусклый фонарь и привалилась к нему спиной. Накрутила себя и перенервничала.

Йован послушно следовал за мной, ни о чем не спрашивая. Но сейчас, когда я пыталась унять разволновавшееся сердце, осторожно поинтересовался:

— Маша, с тобой все нормально?

Мне хотелось ответить, что ненормально — ни со мной, ни тем более с Леней, но я неопределенно дернула плечом.