Погода оказалась еще сквернее, чем казалось из окна. Благо таксист подъехал к самом подъезду. В салоне негромко играла музыка. В пути я не могла расслабиться, гипнотизируя пролетающие снежинки за окном. Время от времени проверяла телефон, но Йован не перезванивал. Теперь мне представлялась страшная картина: я приеду, а Леня уже совершил задуманное. Наверное, нужно первым делом забежать к Кларе Ивановне… Мысли путались, тревога не отпускала. Я не сразу услышала, как в динамиках заиграла песня In the Air Tonight Фила Коллинза.

— Ох… — непроизвольно вырвалось у меня.

Мой вздох расслышал таксист.

— Что-то случилось? — посмотрел он на меня в зеркало заднего вида.

— Песня… — только и промямлила я. Стало немного жутко. Предзнаменование.

— Вам она нравится? — таксист прибавил громкость.

— Я тоже эту песню обожаю, — охотно продолжил разговор таксист. — Вы знали, что Фил Коллинз написал ее во время развода? Тяжелые времена переживал мужик. Там даже строчка такая есть: «Если ты будешь тонуть, я руки не подам». Вот так… Ну какая же погода дрянная!

Снежинки беспокойно бились в окно и налипали на работающие дворники.

В такую погоду дачный поселок казался безжизненным. От волнения сердце у меня стучало где-то в горле. Объятая тревогой, я даже не попрощалась с таксистом, просто выскочила из машины и направилась к Лениной даче. В окнах дома, где жила Клара Ивановна, мягко горел свет, и это меня немного успокоило. Все же я решила пока не втягивать в Ленину игру бедную старушку. Позову ее на помощь в самом крайнем случае.

Калитка была открыта. За день снег успел замести все следы, значит, после визита к бабушке Леня больше не выходил из дома. Проваливаясь в снег, я прошла к крыльцу и заметила, что дверь тоже распахнута настежь. Я представила, как же холодно внутри.

Ступени на крыльце протяжно заскрипели. Раньше я не обращала внимания, что в этом доме все нагоняет на меня страх. Да, раньше все было по-другому.

— Леня? — крикнула я, заглянув в дом. — Леня, ты здесь? Я приехала! Выйди, пожалуйста… Я не зайду в дом.

Мне казалось, что на заснеженном участке, на виду у соседей, я в безопасности.

— Я не буду проходить в дом! — громко повторила я, не узнавая свой голос — он дрожал от волнения.

Ответа не последовало, и к горлу подкатила дурнота. Я оглядела выцветшие старые обои. Почему он не откликается? Почему молчит? А если он напился, наглотался таблеток, лежит без сознания и вот-вот окоченеет? Мое воображение разыгралось. Я стояла как вкопанная в дверях. А если нужно вызвать «Скорую»? Может, все-таки забежать к Кларе Ивановне? Да уж, я нашла себе защитницу в лице пенсионерки, ничего не скажешь… Но заходить в дом одной все же боязно. Я нерешительно оглянулась и посмотрела на голый, побелевший от снега участок. Ветер стих, и снег тихо падал крупными хлопьями.

Внезапно сверху послышался стон, у меня сердце чуть из груди не выскочило. Следом я разобрала глухое:

— Маша, помоги, пожалуйста…

И я шагнула в дом. Оставив дверь открытой, прошла к лестнице. От каждого шороха сердце уходило в пятки. Я поднялась на второй этаж и заглянула в комнату, в которой обычно ночевал Леня. Он лежал на кровати, лицом к стене, накрытый тонкой простыней. Я встала в дверном проеме, не решаясь пройти дальше.

Леня молчал.

— Ты звал меня? — спросила я.

Леня не отвечал.

— Что с тобой? Все в порядке?

И снова тишина.