— Я думал, мы заскочим в «Кофешоп».

— Нет настроения, — сухо бросила я. Поезд остановился, двери распахнулись, и я первой шагнула на платформу.

Мы шли наперекор толпе к эскалатору. Я встала на ступень выше и, чтобы успокоиться, начала рассматривать фонари.

— Маша, в чем дело? — развернул меня Йован.

— Ты мог бы остаться и поехать с ней дальше, — сказала я сердито, сама не веря своей истеричной интонации. Я никогда не считала себя ревнивой. Разве что с матерью у нас шла вечная борьба за внимание отца, но когда дело касалось парней, мне было абсолютно все равно. А тут меня словно подменили. Перед глазами так и стояла сцена в кафе: Арина гладит по щеке Йована.

— Я видела, как ты на нее пялился, — продолжила я уже чуть тише, но все равно не отступала.

— Это длилось пару секунд, — возразил Йован.

Которые показались мне вечностью…

— Я чувствовал, что на меня пялятся, — продолжил Йован, — мне стало интересно…

— Ну и как они тебе?

— Маша, не сходи с ума, — наклонившись ко мне, негромко проговорил Йован и огляделся по сторонам, будто кому-то есть до нас дело. Из-за этого я почувствовала себя истеричкой и разозлилась еще больше. В эту осень нервы конкретно сдавали.

— А что? Взяли бы их себе в компанию. Что там у вас было с Ариной — полиамория?

— Господи, Маша, ты ненормальная! — все-таки вышел из себя Йован.

Эскалатор полз слишком долго, а наша ссора была в самом разгаре.

— Мой косяк — я не предупредил тебя о встрече с Ариной, потому что не хотел расстраивать. Она с самого первого дня нашего расставания хочет меня вернуть и идет на крайние меры. Ты не думала, что они с твоим Леней могли все подстроить?

Вообще-то это вполне в духе Лени, но соглашаться с Йованом мне сейчас не хотелось.

— Леня не мой, — отрезала я.

— И Арина не моя.

Я первой шагнула с эскалатора и гордо направилась к выходу. Йован меня обогнал, открыл тяжелую стеклянную дверь и, придержав ее, пропустил вперед.

На улице творился настоящий апокалипсис. Снег вперемешку с дождем валил стеной.

— Ты даже во время ссоры остаешься галантным и воспитанным занудой, — проворчала я. — Бесишь!

Йован схватил меня за плечи и, глядя в глаза, быстро заговорил:

— Маша, во-первых, ты понятия не имеешь, сколько боли мне причинила Арина. Я не хочу говорить о том, что случилось между нами, потому что это в прошлом. Но, поверь, я бы ни за что не хотел снова сойтись с ней. Во-вторых, ты понятия не имеешь, как я к тебе всегда относился… Может, ты была моей первой любовью?

— Ты же говорил, что принял меня за мальчика? — поддела я.

— Бесишь сейчас только ты, — резко отреагировал Йован.

Мы смотрели друг другу в глаза, и в наши лица летел крупный снег. Йован обнял меня за талию и порывисто, с силой поцеловал, а затем проговорил:

— Если ты мне не доверяешь, о каких отношениях может идти речь?

Я так сильно обожглась в последний раз, что до сих пор расплачивалась.

— Мне нужно немного побыть одной и подумать, — негромко сказала я.

Йован пожал плечами и выпустил меня из объятий.

— Как разберешься в себе, звони, — сухо бросил он напоследок. — Я для себя уже давно все понял и сделал выбор.

Йован зашагал по шумному проспекту, и вскоре его фигура растворилась в густом снегопаде.