В последний момент он все же заметил Оливию — ее подбросило вверх, точно сломанную куклу.

Его жена! Его любовь! Она мгновенно исчезла в этом огненном вихре!

Глава 18

Оливия очнулась в небольшой комнатке. Единственное окно было закрыто шторой, и царил полумрак. День сейчас или ночь? Она не знала этого. Запахи тоже были ей незнакомы — воздух был сухой, и пахло гарью. Где-то вдали, как ей казалось, слышались выстрелы и чьи-то голоса. Однако в ушах у нее стоял непрерывный грохот, поэтому она не могла разобрать ни слова.

Оливия подняла руку и потрогала голову — оказалось, что рука у нее забинтована, а на лбу лежит холодный компресс. Она с трудом могла шевелить пальцами, и вся рука, казалось, горела.

«Вероятно, у меня ожоги, — подумала Оливия. — Но как это могло случиться?»

Она не понимала, где находится, и даже не могла вспомнить, что с ней произошло.

Попытавшись подняться, Оливия почувствовала боль во всем теле и увидела, что руки и ноги ее покрыты порезами и ссадинами.

Поскольку встать с кровати не удалось, она решила кого-нибудь позвать — ведь ясно же было, что кто-то за ней ухаживал. Но и закричать не удалось — из горла вырвались лишь хрипы.

Вдруг тени в комнате задвигались, и ей показалось, что из темноты вышла огромного роста фигура. Затем раздался голос:

— Ты проснулась? Слава Богу! А я уже боялся, что ты никогда не придешь в себя.

Какой знакомый голос! Она же знает этого человека! В ее памяти замелькали смутные образы.

Вошедший над чем-то наклонился, и в комнате внезапно вспыхнул свет. Он повернулся к ней уже с зажженной свечой в руке.

— Так, где тут у нас вода? Сейчас дам тебе попить. Эта копна черных волос, эти зеленые глаза, эти скулы — все было таким знакомым и близким…

— Роберт, — с трудом выговорила она.

— Совершенно верно. — Он поднес к ее губам стакан с водой. — Я рад, что ты меня не забыла!

Несколько глотков воды сделали свое дело — теперь она уже могла говорить.

— Где мы? Что произошло?

— Тихо, помолчи. — Он снял с ее лба салфетку и окунул ее в таз с водой. Затем отжал и снова положил ей на лоб.

— Ты была ранена во время боя. Тебе вообще не нужно было там появляться.

В какой-то момент ей вдруг показалось, что взгляд у Роберта… очень уж странный: в нем было что-то дикое, безумное, чего она раньше никогда не замечала — даже тогда, когда он метался в бреду.

И тут она наконец-то вспомнила… Вспомнила, что с ней произошло. Она пошла искать Роберта среди клубов дыма, в самый разгар битвы. Когда она нашла и окликнула его, он оглянулся, увидел ее и стал что-то кричать, но слова его заглушались пальбой.

А потом ночь вдруг озарилась яркой вспышкой.

— Взрыв, — прошептала она.

— Да, французы заминировали подступы к стенам, — сказал он, покачав головой. — Но ты не должна была туда приходить. А если бы с тобой что-нибудь случилось? Твоя жизнь слишком важна для всех, чтобы так рисковать.

При этом он махнул рукой в сторону занавешенного окна. Голоса, доносившиеся оттуда, становились все громче, поэтому Роберт задул свечу, и комната снова погрузилась во мрак.

— Лежи тихо, — прошептал он. Затем подошел к окну и чуть отдернул занавеску.

Какое-то время он стоял неподвижно — очевидно, наблюдал за происходящим. Наконец с облегчением вздохнул и задернул занавеску.

— Они пошли дальше.

— Кто? — удивилась Оливия.

— Солдаты.

Собравшись с силами, Оливия приподнялась и спросила:

— Французские?

Он отрицательно покачал головой.