Майор Роберт Данверз должен был завершить то, что когда-то начал другой агент — Орландо Данверз, его брат. Он навсегда ушел семь лет назад, но Роберт не забыл его. И никто из братьев его не забыл. Орландо всегда стремился доказать, что он, как и старшие братья, не боится рискованных предприятий. И действительно, наследственные предпосылки для этого у него имелись.

После того как умерла мать Роберта, его отец, лорд Данверз, получил назначение в Испанию, где встретил Марию Элену, дочь испанского гранда, нажившего в молодые годы состояние в Новом Свете. Данверз и Мария Элена тайно вступили в брак и бежали. Когда же скандал затих, родственники Марии Элены приняли сыновей Данверза (Роберта и Колина) в свое семейное лоно. А вскоре появились еще двое братьев — Рейфел и Орландо.

Роберт бросил взгляд в сторону чулана — оттуда по-прежнему доносились крики мисс Саттон, возмущенной очередным своим заточением.

«Я ведь никогда не промахивалась», — снова вспомнились ему слова Оливии.

Акилес, проследивший за взглядом майора, казалось, прочитал его мысли.

— Не думайте об этом. Никакая она не убийца, — сказал слуга. — И вообще, вам очень повезло, что она решила выстрелить в Чамбли, а не в вас. Вы ведь помните, что этот человек рассказал о смерти ее отца?

Роберт кивнул.

— Да, помню. Она не убила меня потому, что знает: я не Брэдстоун.

Пимм в изумлении уставился на майора.

— Знает, что ты не маркиз? — переспросил он.

Роберт снова кивнул.

— Она догадалась об этом сегодня утром. Лицо Пимма пошло красными пятнами.

— Но ведь это… это катастрофа! — воскликнул он. — Как она могла об этом узнать? — Немного помедлив, Пимм спросил: — Ты ведь не спал с ней?

Роберт поморщился — ему не нравился этот допрос. И разумеется, майору не хотелось признаваться, что он целовался с женщиной, подозреваемой в убийстве его брата.

— Спал или не спал — какое это имеет значение? — проворчал Роберт.

Пимм молча пожал плечами. Акилес вдел нитку в иголку и сказал:

— Сейчас вам может быть немного больно.

В следующее мгновение невыносимая боль обожгла грудь Роберта и всю руку до самых кончиков пальцев. Не выдержав, он стал выкрикивать ругательства. И ругался до тех пор, пока Акилес не закончил операцию. После этого слуга вложил в руку майора стакан с виски и заставил залпом выпить — как лекарство.

— Вот и все. — Акилес приложил к зашитой ране зловонный компресс и туго перебинтовал его чистой льняной салфеткой. — Теперь все будет в порядке.

Тут из чулана снова раздался голос.

— Выпустите меня! — кричала мисс Саттон. — Немедленно выпустите меня отсюда! Тут кто-то есть!

Последовал истошный вопль, а затем — стук в деревянную перегородку.

— Черт бы побрал этих крыс, — пробормотал Пимм.

— Так она там вместе с крысами? — спросил Роберт. Пимм пожал плечами.

— Уж лучше там, с крысами, чем здесь, с нами.

Роберт, повернувшись к Акилесу, сказал: — Выпусти ее.

Как только дверь открылась, мисс Саттон ворвалась в комнату и заметалась в тусклом свете лампы. В чулане же сидела одна-единственная крыса, в страхе забившаяся в дальний угол. Очевидно, даже крысы побаивались эту женщину.

Оливия тотчас же разразилась гневной речью.

— Как вы смеете запирать меня в этой проклятой норе?! Вы…

Увидев перевязанную руку Роберта, она сразу умолкла и побледнела. Однако тут же взяла себя в руки, подошла к раненому и спросича:

— Кто накладывал повязку?

— Я, мисс, а что? — пробурчал Акилес.