— Давно пора сменить машину, — нахмурился он. — Эта уже свое отъездила, но папа только что купил себе новый “Роллс”. А что, не хочешь сделать мне свадебный подарок? Я бы не отказался от серебристого “Мерседеса”!

Кэсси понимала, что жених всего лишь поддразнивает ее, но на душе остался неприятный осадок. Что за нелепая впечатлительность! Она приняла предложение Питера по доброй воле; она с самого начала знала, почему Питер просил ее руки; в конце концов, сама она любит жениха ничуть не сильнее, чем он — ее! Тогда откуда же это неодолимое отвращение, это желание распахнуть дверцу машины — и убежать без оглядки?

Предсвадебная лихорадка? Девушка насмешливо улыбнулась. Разве отец не научил ее смотреть жестокой правде в глаза? Она — некрасива, зато умна; вот Питер и ценит в ней ум, а не красоту. Ну и что здесь дурного? Очарование меркнет, талант остается… так кто же в итоге окажется в проигрыше, прелестница или синий чулок?

Вздохнув, Кэсси осознала, что пора выходить. Питер выглядел весьма импозантно: парадный костюм сидел как влитой, светлые волосы вспыхивали золотом в электрическом свете. Обаятельную мальчишескую внешность слегка портит капризный изгиб губ… впрочем, не его это вина! Питера беззастенчиво избаловали в детстве; впрочем, любящая матушка со всей очевидностью намерена потворствовать сыну и после свадьбы…

Роскошный ресторан переливался цветными огнями. Метрдотель проводил молодых людей к заказанному столику, где уже дожидались родители. Изабелла Уильямс картинно расцеловала Кэсси в обе щеки, но девушка прочла во взгляде будущей свекрови холодную неприязнь, и еще — самодовольное торжество красавицы, гордой своим превосходством над некрасивой соперницей. При виде безупречного макияжа и роскошного шелкового платья миссис Уильямс, Кэсси в который раз остро почувствовала собственную неполноценность.

Едва сделав заказ, Изабелла возбужденно затараторила о приготовления к свадебному банкету.

— Оставь пустяки до другого раза, — бесцеремонно оборвал жену Ральф Уильямс. — Кэсси, мне хотелось бы назначить встречу между нашими бухгалтерами… — Он пустился в разглагольствования о банковских счетах и финансовых отчетах… и тут Кэсси внезапно почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Ощущение, что за ней наблюдают, оказалось настолько острым, что по спине пробежал холодок. Девушке отчаянно захотелось обернуться, но усилием воли она подавила страх и заставила себя прислушаться к словам Уильямса-старшего. Тот как раз принялся расспрашивать будущую сноху о состоянии дел в фирме, интересуясь, нет ли новых задумок. Кэсси уже собиралась сказать “нет”, — она терпеть не могла распространяться о своих замыслах, пока те не обретут некоторую определенность, как вдруг желание обернуться накатило с новой силой. И Кэсси уступила ему — не успев толком понять, что происходит. В следующее мгновение дыхание у нее перехватило: прямо на нее, не мигая, глядели знакомые, сапфирово-синие глаза. Джоэл Говард сидел за столиком у окна и пристально наблюдал за нею, не обращая внимания на болтовню своей белокурой подружки. Во взгляде его читалась с трудом сдерживаемая ярость, и девушка поневоле содрогнулась. Этот взгляд словно бросал вызов грому и молнии, сокрушал и испепелял непокорную на месте; а мишенью исступленного, неукротимого гнева стала она, Кэсси.