|
Мордред клянется быть первым среди равных, а ведь многие из британских королей, видя возвышение Артура, вспоминают, что он лишь король Логриса и не выше их по рождению. Сегодня за Мордредом пошли Кент, Сассекс, Сюррей, Эссекс и Суффолк – это огромные силы. Уэльс, Девон и Корнуэлл держат руку Артура, но, дьявольщина! – Герцог отрывисто выругался, не забыв при этом перекрестить рот. – Мы зажаты между молотом и наковальней. С юга нас поджимает Мордред, с севера идет армия мятежной Горры, а тут еще, не ровен час, Ланселот высадится. Он в Арморике воевал против Артура, так что от него теперь всего можно ожидать.
– Да, – протянул я, кивая головой в такт речи собеседника. – Не забудь надувать щеки. Тоже мне отец русской демократии, персона, приближенная к императору. Эта обжираловка может продолжаться до тех пор, пока кто‑нибудь не припрется нас штурмовать. Ты же сам слышишь, сколько желающих. Валить отсюда надо! Давай выясняй насчет манускрипта, и шевелим вьетнамками. – Лис, погоди! Не могу же я его в лоб спрашивать: а не оставлял ли вам король на сохранение кусок мерлиновского предсказания? – Ну, в лоб это было бы, конечно, хорошо, – подавляя тяжкий вздох, заметил Рейнар, – хотя так вроде и не за что. Но давай‑ка с этим лучше не тяни. Лично мне здесь засиживаться совсем не климатит. – Сейчас Мордред пошел к Палладону, намереваясь соединиться с мятежниками Горры, однако это ему вряд ли удастся, – как ни в чем не бывало продолжал свою лекцию о международном положении хранитель северных границ. – Вожди Горры не ищут прямой схватки с Артуром. У них в памяти еще очень свеж тот самый поход, в котором вы, друзья мои, воевали столь славно. И все же вряд ли они откажутся от своего коварного умысла, уж я‑то знаю их повадки. Скорее всего они бросят Мордреда на произвол судьбы, предоставят ему дожидаться обещанной подмоги до конца его дней и ударят здесь! – Герцог ткнул пальцем в одну из бойниц, сквозь которую открывался великолепный вид на взбирающуюся с холма на холм стену и старательно вычищенную равнину, раскинувшуюся у ее подножия. – Король велел мне не пропустить их, – опуская голос до полушепота, заговорщицким тоном произнес Ллевелин. Пожалуй, я был бы удивлен иному приказу, но лишь молча кивнул, продолжая слушать герцога. – Он приказал мне собрать под свои знамена всех, кого я только могу сыскать в этом краю, всех, кто может держать в руках оружие, всех, кто остался верен сыну Утера в этот тяжелый час. Он велел мне предавать лютой смерти подлых изменников и награждать верных и… и… Само небо послало мне вас сегодня! – Тяжелый кулак королевского наместника с грохотом опустился на столешницу, разбрызгивая недоеденный соус. – Кажется, влипли, – безнадежно констатировал Лис. – Он нас отсюда никуда не выпустит. Он нас обвешает крестами, что Сайта Клаус елку, и заставит подавлять скоттское сопротивление. – Вы, чье имя до сих пор наводит страх на язычников с Каледонских гор, ваше знамя, развернутое рядом с моим, стоит дюжины иных рыцарских знамен! – Видите ли, милорд, – начал я, дождавшись, когда у Ллевелина закончится воздух в легких и он поневоле будет вынужден прервать импровизированный митинг. – Все эти годы я много странствовал… – Да! – неожиданно радостно перебил меня герцог. – Я, кстати, слышал, что вы погибли, сражаясь с огненным драконом в отрогах Ледяного Туле…[2] – Не‑не‑не, – поспешил успокоить хозяина Лис. – Слухи о нашей смерти несколько преувеличены. Было дело, мы, конечно, в Туле с зеленым драконом сражались. И не только в Туле, но и в Самаре, и в этой, как ее, Москве в районе Сетуньского Стана. Но скорее мы его, чем он нас. |
