– Вон Мордред. – Я указал пальцем на рыцаря, лежащего ничком в нескольких шагах от нас.

Шлем его был расколот, как скорлупа грецкого ореха, и густая темная кровь, вытекшая из ужасной раны, образовала буроватый нимб вокруг головы.

– Вероятно, следует обыскать его.

– Ох, не люблю я это дело, – поморщился Лис, – да уж назвался груздем, лечись дальше.

– Ко мне, сэр Торвальд, – услышал я за спиной не то хрип, не то стон, – я здесь.

Слова эти, произнесенные с явной натугой, были полны все того же неизбывно командного, тона, который, появившись однажды, не исчезает и на смертном одре. Я повернулся. Человек, звавший меня, был привален убитой лошадью, и кровь, сочившаяся из ужасной раны на лбу, так обильно залила его лицо и одежду, что я не сразу узнал зовущего.

– Сэр Кэй? – удивленно пробормотал я, приближаясь к раненому. – Лис, помоги‑ка мне оттащить лошадь.

– Не трудись, – прохрипел королевский сенешаль, – я ранен копьем в живот и скоро умру. Небо послало мне вас, чтобы я исполнил последний долг. Когда я умру, снимите с меня кольчугу. Под рубахой вы найдете серебряную ладанку, а в ней небольшой кусок пергамента. Спустя месяц после этого дня будьте с ним в Камелоте. Это мой последний наказ.

Почти прошептав эти слова, первый и вернейший из соратников Артура закрыл глаза, и голова его откинулась назад. Он еще дышал, но кровавая пена на губах и судороги, то и дело пробегающие по телу, ясно говорили, что секунды старого рыцаря сочтены. Вот он наконец совсем затих, и мы с Лисом, высвободив сэра Кэя из‑под останков лошади, начали стаскивать пробитую в нескольких местах кольчугу.

– Порядок, – тихо произнес Рейнар, разрезая кинжалом подкольчужник и нащупывая под окровавленной рубахой ладанку. – На, держи. Ты теперь законный хранитель мерлиновской рукописи.

– Похоронить бы его надо, – начал я, открывая ладанку.

– Надо, – согласился Лис. – Но сейчас времени нет. Место запомни, вернемся к отряду, пришлем команду.

– Лис… – Кусочек пергамента оказался в моих руках, я развернул его и обмер.

– Капитан, – мой напарник поднялся на ноги и начал втолковывать медленно и вдумчиво, как обычно объясняют больным детям необходимость приема лекарств, – я все понимаю. Сэр Кэй, безусловно, достоин, чтобы его похоронили с воинскими почестями. Что лежать ему здесь не подобает. Но подумай сам, нам очень повезло, что он был еще жив и смог передать тебе свою часть пророчества. Дай бог, чтоб у Мордреда тоже с собой оказалось нечто подобное. Но пока что это все. Такими темпами…

– Я не о том! – перебил я монолог напарника. – Смотри. – Пергамент, полученный мной от сэра Кэя, лег на лисовскую ладонь.

– Мама дорогая, шо ж это такое было‑то?! – Глаза Рейнара удивленно расширились. – Палочки‑крючочки! Прям не предсказание, а календарь Робинзона Крузо.

– Это коелбрен. Огамическое письмо. Язык деревьев. Шифр друидов.

– Ну а ты чего ждал от Мерлина? Шоб здесь по‑русски написано было?

– Да, но в тех кусках, которые выдал мне герцог Норфолк, написано латиницей.

– Та‑ак, – протянул Лис. – Как говаривал Винни Пух, это неправильные пчелы и, видимо, они делают неправильный мед. Капитан, поневоле образуется вопрос, шо если предсказание этого мира не совпадает с тем, которое Мерлин напророчил у нас?

– А если совпадает?

Лис вздохнул:

– Капитан. Давай‑ка, для верности, протрусим еще Мордреда.

Мы перевели взгляд туда, где лежало тело вождя мятежников, и обомлели.

– Вот так‑так. – Лис от неожиданности протер глаза. – Вальдар, как будет правильно: трупы делятся почкованием или почкуются делением?

Там, где еще совсем недавно лежал труп артуровского бастарда в разваленном пополам шлеме, теперь располагались три убитых рыцаря в абсолютно одинаковом снаряжении с червленым драконом.