На небе был полный месяц, и лебеди далеко внизу под собой видели синеющую воду. Все лебеди уморились, махая крыльями, но они не останавливались и летели дальше. Впереди летели старые, сильные лебеди, сзади летели те, которые были моложе и слабее.
Один молодой лебедь летел позади всех. Силы его ослабели. Он взмахнул крыльями и не мог лететь дальше. Тогда он, распустив крылья, пошёл книзу. Он ближе и ближе спускался к воде; а товарищи его дальше и дальше белелись в месячном свете.
Лебедь спустился на воду и сложил крылья. Море всколыхнулось под ним и покачало его. Стадо лебедей чуть виднелось белой чертой на светлом небе. И чуть слышно было в тишине, как звенели их крылья. Когда они совсем скрылись из вида, лебедь загнул назад шею и закрыл глаза.
Он не шевелился, и только море, поднимаясь и опускаясь широкой полосой, поднимало и опускало его.
Перед зарёй лёгкий ветерок стал колыхать море. И вода плескала в белую грудь лебедя. Лебедь открыл глаза. На востоке краснела заря, и месяц и звёзды стали бледнее. Лебедь вздохнул, вытянул шею и, взмахнув крыльями, приподнялся и полетел, цепляя крыльями по воде. Он поднимался выше и выше и полетел один над тёмными всколыхавшимися волнами.
<sup>Рассказ охотника</sup>
Мы сошлись в лесу и стали судить, как нам быть: идти ли теперь отыскивать этого медведя, или подождать три дня, пока медведь уляжется.
Стали мы спрашивать мужиков-медвежатников, можно или нельзя обойти теперь этого медведя? Старик-медвежатник говорит:
– Нельзя, надо медведю дать остепениться; дней через пять обойти можно, а теперь за ним ходить – только напугаешь, он и не ляжет.
А молодой мужик-медвежатник спорил со стариком и говорил, что обойти теперь можно.
– По этому снегу, – говорит, – медведь далеко не уйдёт, – медведь жирный. Он нынче же ляжет. А не ляжет, так я его на лыжах догоню.
И товарищ мой тоже не хотел теперь обходить и советовал подождать.
Я и говорю:
– Да что спорить. Вы делайте, как хотите, а я пойду с Демьяном по следу. Обойдём – хорошо, не обойдём – всё равно делать нынче нечего, а ещё не поздно.
Так и сделали.
Товарищи пошли к саням да в деревню, а мы с Демьяном взяли с собой хлеба и остались в лесу.
Как ушли все от нас, мы с Демьяном осмотрели ружья, подоткнули шубы за пояса и пошли по следу.
Погода была хорошая: морозно и тихо. Но ходьба на лыжах была трудная: снег был глубокий и праховый. Осадки снега в лесу не было, да ещё снежок выпал накануне, так что лыжи уходили в снег на четверть, а где и больше.
Медвежий след издалека был виден. Видно было, как шёл медведь, как местами по брюхо проваливался и выворачивал снег. Мы шли сначала в виду от следа, крупным лесом; а потом, как пошёл след в мелкий ельник, Демьян остановился.
Пошли мы прочь от следа, влево. Прошли шагов пятьсот, глядим – след медвежий опять перед нами. Пошли мы опять по следу, и вывел нас этот след на дорогу. Остановились мы на дороге и стали рассматривать, в какую сторону пошёл медведь. Кое-где по дороге видно было, как всю лапу с пальцами отпечатал медведь, а кое-где – как в лаптях мужик ступал по дороге. Видно, что пошёл он к деревне.
Пошли мы по дороге. Демьян и говорит:
– Теперь смотреть нечего на дорогу; где сойдёт с дороги вправо или влево, видно будет в снегу. Где-нибудь своротит, не пойдёт же в деревню.
Прошли мы так по дороге с версту; видим впереди – след с дороги. Посмотрели – что за чудо! След медвежий, да не с дороги в лес, а из лесу на дорогу идёт: пальцами к дороге. Я говорю:
– Это другой медведь.
Демьян посмотрел, подумал.
– Нет, – говорит, – это он самый, только обманывать начал. |