|
Раз он прибег к чарам, положение у него было безвыходное. Чтобы узнать судьбу брата, я начертил «Ос» — руну загадок[23]. Увидел лица — узкие, волчьи, увидел улыбку Брена, улыбку-оскал — он стал неотличим от меня, рассвирепел, одичал, в нем вскипела кровожадная ярость. Знаете, из моего брата вышел бы неплохой воин — только его гнев нелегко разжечь. Я увидел, как он выхватил меч мысли — раскаленный, вибрирующий клинок, испускающий полупрозрачные лучи. Меч, который одним легким движением разрубает хоть шелк, хоть гранит. Меч, которого я не видел с последнего конца света, пламенное оружие огненного бога. Едва соприкоснувшись с тенью в расстегнутом пальто, меч… погас, развеялся в дым. И тогда, в темноте, двое накинулись на Брена. Ответ получен. Что ж, по крайней мере, мой брат умер красиво. Я вытер лицо и сделал выводы. Вывод первый: теперь я — близнец-одиночка. Вывод номер два: если Брен не забрал охотников с собой на тот свет (сильно сомневаюсь, что забрал), парочка пальто идет по моему следу. Вывод номер три… Не успел я призадуматься над третьим выводом, как в мое плечо вцепилась чья-то тяжелая рука. Другая рука ухватила меня за руку чуть выше локтя, и обе надавили до хруста. Мучительная боль. Сустав обездвижен. В ухе — басовитый знакомый голос: — А, Ловкий! Как я раньше не догадался, что без тебя тут не обошлось. Твой автограф на этих руинах аж светится. Я завопил и попытался высвободить руку. Но этот козел вцепился железной хваткой. — Шевельнешься — руку сломаю, — презрительно проскрипел голос. — Или так и так сломать? Со старых времен за тобой должок… Я дал ему понять, что рука больше нравится мне целой. Он еще глубже вдавил пальцы — я почувствовал, что кость вот-вот сломается, и завопил — а он с силой отпихнул меня к стене. Я ударился о стену, отскочил, развернулся, вытаскивая из ножен меч мысли. В меня уперся взгляд — бесцветный и тусклый, как ненастье. Что ж, беда не приходит одна. Передо мной стоял мой друг, затаивший на меня обиду. Это не редкость — друзей, которые бы на меня не обижались, у меня теперь нет. Правда «друг» — это еще как сказать. Да, он из наших, но, знаете ли, все очень непросто. Дождь огню не товарищ. Вдобавок в своем нынешнем Обличье он превосходил меня по росту, весу и физической силе. Физиономия у него была — мрачнее тучи, и все мои намерения с ним драться выдохлись, точно дешевый одеколон. Я убрал меч мысли в ножны. Собрался с духом. — Надо же, — сказал я. — Тор[24] собственной персоной! Он презрительно фыркнул. — Ты у меня не дури — вмиг замочу. У меня тут армия облаков в боевой готовности. Не успеешь моргнуть, погаснешь, как спичка. Хочешь попробовать? — Полегче. Поздоровался ты со мной учтиво, ничего не скажешь. Сколько лет, сколько зим. Он зарычал: — В нынешнем Обличье меня зовут Артур. Артур Дивен. А ты покойник. «Покойник» он произнес таким тоном, словно нарекал меня этим именем. — Ошибаешься, — сказал я. — Покойник — Брендан. И если ты возомнил, будто я способен убить родного брата… — С тебя станется, — буркнул Артур. Но я-то видел: весть его встревожила. — Брендан мертв? — переспросил он. — Боюсь, что да. Трогательно: мне-то всегда казалось, что он нас обоих ненавидит. — И это не ты его…? — спросил Артур. — Соображаешь… Он окатил меня презрением. — Тогда кто? — Сам догадайся, — пожал я плечами. — Тень, кому же еще. Хаос. Сурт[25]. Подбери уж сам какую-нибудь метафору. |
