И самый первый Указ Ерофея был о борьбе с пьянством - уж больно распоясались черти зелёные: что ни час, то - скандал. Но в отличие от Соврая, огненное зелье всё же продавали в магазинах, которые Ерофей назвал коммерческими. Там зельем торговали круглые сутки и тем подорвали бизнес Кикимор, которые втихомолку занимались самогоноварением. Второй Указ был о том, что в «Кривде» может печататься кто угодно, плюрализм должен быть полным. И тотчас в Тихгоре образовалось несколько команд, которые устраивали соревнования: кто кого переплюнет. Победу одерживали, как правило, команды вновь прибывших, уже знакомые по земной жизни с таким видом спорта, как плюрализм, где приветствуются всевозможные виды словесных упражнений.

Ерофей заставил зажиревших чертей каждый день делать зарядку, но самое главное - лишил их постоянного немалого дохода: налога на всевозможные услуги, что, конечно, приветствовалось всеми грешниками, которые решили образовать свой профсоюз. И в Тихгоре, где раньше было мирно и спокойно, как в тихом болоте, если не считать пьяных разгулов зелёных чертей и драк задиристых леших, всё завертелось колесом.

Грешники устраивали демонстрации и требовали снизить температуру кипения в котлах. Черти объявили о создании своей партии чертократов и выставили несколько требований, в том числе - повышение оплаты труда в жаропарнях: во-первых, за вредность (у них расшатались нервы от воплей грешников), во-вторых, за непрерывный график работы (грешники кипели в котлах вечно, это же не «ножки Буша», для которых достаточно сорока минут), а черти, естественно, не могли себе устроить выходной. Ну и, конечно, поставили вопрос об увеличении рабочих мест в преисподней - хоть и проклятая, а всё ж работа: чертенят ведь кормить надо.

Ерофей ликовал: за три дня жизнь в Тихгоре стала похожей на земную - в магазинах очереди, в общественных чёртомобилях давка, многие жаропарни бастовали.

Но если сказать честно, то Ерофея на все реформы и преобразования «подвигал» Тантал, который был страшно завистлив и любил интриговать. С ним Ерофей виделся каждый день: есть-то хотелось, он был пока живой, купить же не на что, да и цены до того злые, кусаются, как собаки. Вот и питался Ерофей в бесплатной столовой «Танталово», хотя там всё было теперь не в пример хуже. Но о том, что он пользовался этой бесплатной столовой, Ерофей никому, разумеется, не говорил, а то много бы оказалось желающих полакомиться на дармовщинку. Ерофею же, он считал, простительно: он просил Веля выдать аванс в счёт будущей получки, а тот расплакался зелёными крокодиловыми слезами и заявил, что в преисподней дела так плохи, что денег едва хватает на зарплату рядовым работникам, а уж они-то, руководители, должны потерпеть, впрочем, если Ерофей пожелает, может объявить забастовку и не выходить на работу, но, во-первых, должен получить санкцию на её проведение в администрации Тихгора, а во-вторых, денег за прогулы не получит. Но Люцифер шепнул Ерофею по секрету, что Вель врёт: приспособленец-мошенник приобрёл новый чёртомобиль, третий по счёту, да виллу строит в Соврае, вот и утекли туда денежки.

- Ну вот, - рассуждал Ерофей, - теперь не страшно и умирать, теперь здесь всё, как у нас на земле, даже Тантал сидит на пайке: вместо осетрины перед ним плавает банка кильки в томатном соусе, обходится он и без созерцания торта - достаточно ему и чёрного хлеба, какого цвета окорок - он и забыл, а фрукты - муляжные. Всё слопал обжора! И коррупция процветает.

Неожиданно его мысли прервал осторожный стук в дверь кабинета.

- Войдите! - разрешил Ерофей, и на пороге возник гибкий змееподобный начальник местных сыскарей, способный пролезть даже в угольное ушко, а уж про замочную скважину и говорить нечего, потому Ерофей не удивился, что Сыскарь появился в кабинете, не открывая дверь:

- А-а, это ты. Ну, в этот раз на кого решил донести?

Главный Сыскарь низко поклонился и шёпотом произнес:

- Я имею сведения, что Сатана - главарь шайки фальшивомонетчиков, которая наводнила рынок фальшивыми долларами.