Наталья Андреева. Все оттенки красного
РОЗОВЫЙ
Куда уходит вдохновение? Да туда же, откуда пришло: в облака, в розовый дым костра, зажженного Творцом всего сущего, в черное пространство бесконечной Вселенной, на поиски новой планеты, чтобы озарить ее серое существование и заставить вертеться быстрее всех прочих. Гнаться за ним бессмысленно, искать его бессмысленно, надо сразу же почувствовать, что твоя собственная планета остановилась, замерла на своей орбите, и прислушаться к голосу разума, а не чувства. Остановиться… Оглянуться на прожитые годы и понять, что в сущности ничего еще не сделано, до главного руки так и не дошли. — Эдик, тебе просто надо отдохнуть. «Отдохнуть? От чего собственно? Когда я успел так устать?» — Надо признать, наконец, что моя работа достаточно бессмысленна. А ведь мне уже пятьдесят стукнуло, Нелли! Пятьдесят! Мы уже пять лет вместе, ты возишься со мной, как с ребенком, и чего я добился? — Ван Гог, между прочим, при жизни смог продать только одну свою картину. — Я — не Ван Гог, я всего лишь Эдуард Листов. Увы. И все, мною написанное, откровенная пошлость. — Как всякий талант, ты в вечном поиске. — Кто сказал, что у меня талант? Кто?! — Я тебе это говорю, а меня, между прочим, научили разбираться в живописи. — Не разбираться, а чувствовать надо. А что ты чувствуешь, глядя на мои картины? И вообще, ты когда-нибудь что-нибудь чувствуешь? — Эдик, скоро осень. Для тебя не лучшее время. У моих хороших знакомых есть небольшой домик в маленьком городишке, бабушкино наследство. Двенадцать часов на поезде с Павелецкого вокзала. Поезжай, поживи там месяц, другой. Просто поживи, отдохни не бери с собой ни краски, ни кисти. — Нелли! — Хорошо, хорошо, бери. Но дай слово, что не будешь себя мучить. Ешь, пей, спи, делай, что угодно, только не работай. — Уговорила. Мне надо собраться. Обо всем подумать, понять, что делать дальше, как жить и чем. Тяжело в пятьдесят лет начинать все сначала… Нелли! Как хорошо, что ты у меня есть! — Но ты же знаешь, что я никогда не смогу родить тебе ребенка. — У меня есть сын и два внука. Для продолжения рода этого вполне достаточно. — Ты всегда хотел девочку. В нашей семье не хватает девочки. Маленькой, хорошенькой девочки… — Нелли! — Да-да, я успокоилась. Давно уже успокоилась. У меня, ведь, есть племянница. И я люблю ее. Как дочь люблю. Ты и она — это все, что у меня есть. И еще твои картины. По-моему, неплохая жизнь, а? — Тебе тоже надо отдохнуть. Прежде всего от меня. Хватит терзать себя, Нелли. Ты не виновата. — Я… Виновата… я… Она опять всхлипывает. Ну, сколько можно? Не надо ему больше никаких детей! Как только речь заходит об этом, его замечательная жена теряет разум и попадает под власть слепых инстинктов. Пора бы уже успокоиться, не девочка. Ну, что тут можно сделать? Ничего. Ясно одно, что надо друг от друга отдохнуть. — Звони своим знакомым. С какого, говоришь, вокзала отходит поезд?
Эдуард Листов стоял у приоткрытого окна в коридоре купейного вагона и смотрел в окно на быстро меняющийся пейзаж. Ветер бил в лицо, дома, деревья, дачные участки, крошечные станции пролетали мимо, становились все мельче, незначительней, реже… …Если твоя планета перестала вращаться с бешеной скоростью и отдалилась от солнца, то лучшую орбиту, чем путешествие по провинции, ей не найти. Здесь тихо, удивительно спокойно, и от каждого медленно колышущегося листика березки на тебя веет светлым, радостным чувством умиротворения. |
