Нора закашляла, стараясь скрыть смущение и вновь отпила кофе. Затем сжала кружку между ладонями и подняла глаза:
– Прости.
– Ничего.
– Я вижу, что задела тебя. Честное слово, я не хотела говорить про В.
Майку очень хотелось, чтобы руки у него перестали дрожать, чтобы мышцы расслабились, а кристально ясное выражение лица сменилось каким-нибудь другим, трудночитаемым.
– Ничего, я сказал: Викки осталась в прошлом.
Майк никогда не отрицал, что с тех пор, как два года назад Викки собрала вещички и навострила лыжи, общественная жизнь потеряла для него привлекательность. Ему больше нравилось жить на ранчо – там предмет его заботы составляли лишь животные, цены на апельсины и погода. И, конечно, Эмили. При мысли о дочери он слегка вздрогнул. Ей пять лет. Единственное достижение их с Викки совместной жизни.
Он понимал, что женщине может надоесть жизнь в браке, жизнь на ранчо... с ним, но он не мог постичь, как женщина может оставить собственную дочь и уйти, не оглянувшись. Однако правда и то, что Викки не хотела детей, и, уходя, открыто объявила, что он вправе оформить единоличное опекунство.
Все получилось как нельзя лучше, насколько Майк мог судить. Когда-нибудь ему придется искать слова, чтобы объяснить Эмили, почему мать ее оставила, но, пока этот день не пришел, они с Эмили заодно, и он будет защищать малышку всеми возможными средствами; и если для этого потребуется держаться подальше от женщин, пока Эмили не стукнет восемнадцать, – что ж, цена ему подходит. Он не хочет, чтобы дамы сменяли друг друга на глазах у девочки, пусть она будет избавлена от неожиданностей. От опасностей. От главной опасности – привязаться к очередной папиной подружке и пережить потрясение, когда та исчезнет...
Нет. Он готов прослыть отшельником, но этого не допустит.
Все так. Но, если он не ищет связей, это еще не означает, что он умер.
– Угу. Если она осталась в прошлом, почему же ты застыл при одном упоминании ее имени?
Нора смотрела ему в глаза долго и серьезно. Майк почти слышал, как тикают часы, отсчитывая секунды. Мелькнула мысль: почему он раньше не замечал, сколько оттенков голубого цвета в ее глазах?
Внимание! – скомандовал он себе.
– Мне неприятно, когда мне напоминают, вот и все, – ответил он.
Нора рассеянно повернула на столе чашку.
– Тебе не кажется, что Эмили – достаточно серьезное напоминание?
– Это другое. Эмили – это... Эмили.
Нора задумчиво кивнула.
– Она – чудо.
Майк немного расслабился.
– Да, это так.
Прошла секунда, другая, третья... Они не сводили глаз друг с друга. К окну приникла тьма, молчание окружило двоих, сидевших напротив друг друга в теплой уютной кухне, где возникла некая... интимность.
– В общем, так, – произнесла Нора громче, чем нужно, поскольку очень старалась выбросить из головы слово «интимность». – Раз ты не намерен жениться, значит, ты – безопасный вариант.
Майк криво усмехнулся.
– Любой мужчина рад был бы это услышать.
– Во всяком случае, можешь быть спокоен, ты – не объект охоты. |