— Удачи, господин, — отозвалась девушка. Потрогав гвоздь, спросила: — Меня снова не… возьмут под контроль?

— Насколько я понимаю, не должны. Да и зачем?

Потрепав круча по густой гриве, я подхватил чемодан и сумку. Мы с Софией сели в машину и выехали в аэропорт. Девушка заметно нервничала по дороге: то и дело поглядывала через окна на небо.

— Опасаешься горгулий? — спросил я, наконец.

— А? Да… не то, чтобы. Просто дёргаюсь немного.

— Не волнуйся. Сейчас им нас не выследить.

— Конечно. Ты прав, — София перестала крутиться, но осталась напряжённой. А через несколько минут сказала:

— Вов, а можно мне… ну, потом, когда ты закончишь это дело… В обще, я бы хотела навестить маму.

Я бросил на неё взгляд.

— Знаю, это опасно, — быстро заговорила моя спутница, торопясь высказаться. — Но я обычно ей звонила хотя бы через день. А сейчас… у меня даже телефона не было сначала, а потом… Я же понимаю, что…

— Ты всё правильно сделала, — ответил я мягко. — Тебе действительно не стоило ей звонить. Уже хотя бы потому, что Охранка наверняка установила за ней слежку. И прослушку.

— Что же дать⁈ — София закусила нижнюю губу. — Она ведь волнуется! Наверное, думает, что меня и в живых уже нет.

Вполне вероятно. Если только следователи из Охранки не промыли ей мозги на тему того, что её дочь — опасный криминальный элемент. Что тоже очень даже возможно.

— Мы придумаем, как дать ей знать, что с тобой всё в порядке, — сказал я.

— Обещаешь?

— Да. Но не сейчас.

— Я понимаю… Вов?

— Что?

— А со мной всё в порядке? Просто я бы так не сказала, — София машинально потрогала ожерелье.

Которое, по сути, было ошейником. Оковами, не дававшими девушке превратиться в стихийное бедствие.

— Ну, тебя ищут жандармы, ты лишилась возможности жить прежней жизнью, не можешь связаться с матерью, — начал перечислять я, — тебя могут в любой момент попытаться убить. Так что не сказал бы, что я тобой прямо всё в норме. Поздравлять особо не с чем. Но ты жива. А это уже немало. В сложившейся-то ситуации.

Девушка невесело усмехнулась.

— Если рассуждать так… То, конечно. По идее, меня могли прикончить ещё в том кафе, верно?

Я кивнул.

— Так что не накручивай себя.

— Честно говоря, за маму я тоже волнуюсь, — после паузы призналась София. — Не потому что не могу ей жать о себе знать. Из-за жандармов. Они ведь могут к ней прийти и… Даже не знаю, чего с их стороны опасаться!

Она выжидающе уставилась на меня.

— Не парься, детка. Родственников они не трогают. Но вполне могли рассказать ей какую-нибудь чушь о том, какой ты опасный преступник. И убедить связаться с ними, если ты позвонишь или приедешь её навестить. Разумеется, ради твоей безопасности.

— Но мама никогда не поступила бы так со мной!

Я кивнул.

— Охотно верю, что она тебя любит. Но что, если бы она считала, что тем самым помогает тебе?

София помрачнела.

— Да… Понимаю, о чём ты. Но ты обещал…

— И мы ей сообщим о тебе. Сразу, как сможем.

Моя спутница тяжело вздохнула.

— Ладно… Ты прав, конечно.

Остаток пути проделали молча. Машину оставили в квартале от аэропорта и до терминала добрались уже пешком. Я внимательно осмотрелся. Подозрительных личностей не заметил, но это ничего не значило. Кто-то в толпе вполне мог оказаться нашим врагом. Так что следовало быть начеку.

Мы прошли таможню. Мой чемодан досмотрели, сумку трогать не стали.