– Молодец... Этот код отключает твою телеметрию.

    – Отключает?

    – Отключает.

    – А включает ее что? А, знаю. «Спит гаолян...» Да?

    – Правильно.

    – Бомба во мне есть?

    – Нет.

    Я посмотрел Тарантулу в глаза. Он не удивился моему вопросу, не спросил: «какая бомба?» Просто сказал: «нет».

    – Нет бомбы, сынок, не смотри так. Но вся эта жестяная требуха в тебе – в рамках той программы. Программа сорвалась... Не удалось создать надежной защиты.

    Рентгений излучает сильно, а слизистая кишечника очень чувствительна. Агент с постоянным кровавым поносом – это, знаешь ли, нонсенс.

    – А взрыв в Игле?

    – Не наш.

    – «Тама»?..

    – «Тама» нашли еще позавчера. Ты же дал гепо наводку... С вертолета засекли излучение.

    – Слава Богу...

    – Ты тоже молодец. Вернемся, мой шею. На «Андрея Первозванного» я тебя представлю.

    – Всех.

    – Посмертно «Андрея» не дают.

    – Тогда Кучеренко.

    – Если жив – представлю.

    – Слуга народа.

    – Вольно, поручик... Еще ничего не кончилось... Это точно, подумал я. Еще все длится и продолжается.

    – И вот что, Игорь. Будешь работать на новом направлении?

    Я не стал уточнять – на каком «новом». Это было ясно.

    – А – нужно: Вообще? На этом направлении?

    Тарантул долго молчал. Очень долго. Я ждал. Он тоже не знал ответа, но думал-то он об этом куда больше, чем я...

    – Нужно... не нужно... – пробормотал он наконец. – Не то это. Не тот разговор.

    Они есть, они действуют – значит, мы должны знать о них все. По возможности все.

    А зная – решать, что делать. Но – зная. Не гадать, как сейчас... Может быть, мы будем помогать им. А может, истреблять, как псов. Это решится само – потом. А сейчас – знать. Они лезут в нашу жизнь, играют нами, как... как куклами... – Тарантул закашлялся. – Как оловянными солдатиками. Это унизительно, наконец. Мы люди, и мы должны заставить их считаться с собой...

    – Заставить... – усомнился я. – Шеф, а не кажется вам, что мы с вами уже в какой-то степени – их агенты? Независимо от своего желания?

    – Кажется, – тут же согласился он. – Ну и что? Пусть мы даже на триста процентов будем действовать в их интересах – но и в наших ведь тоже! Представь – им вдруг станет невмоготу от того, что творится тут, и они решат, скажем, отдать победу Сталину? Что получится?

    – Шеф, – сказал я, – вы меня убедили. Но прежде чем дать ответ, я хотел бы принять душ и выспаться.

    – Душ – пожалуйста. А выспаться – уже дома.

    – Но – сегодня?

    – Сегодня.

    Я чуть не умер под душем. От наслаждения, боли и слабости.