С трудом проложив себе путь, я сказал Зойке: «Пойдем, перевяжешь»? – и, не дожидаясь ответа, вошел в фургон. Здесь было темно. Гудел кондиционер. На рундуках лежали, укрывшись с головой, двое – из тех, кто участвовал в штурме. Я тихо вытащил из-под стола санитарный ящик, достал зеленый перевязочный пакет и йод. Попытался стянуть рубашку. Как ни смешно, не получилось. Подошла Зойка, помогла. Потом она разрезала бинт, коротким движением отняла от раны повязку.

    Было очень больно. До мелькания звездочек. Она что-то делала, я не понимал. Я вернулся, только когда она стала обкручивать мне руку бинтом.

    – Пойдем куда-нибудь, – сказал я. – Надо поговорить.

    – Да подожди...

    – Пойдем.

    Я уже не мог выносить запах собственной старой крови.

    Гардемарины пропустили нас беззвучно. Должно быть, подумали, что я один из раненых при штурме школы. Хотя... в определенной мере так и есть. Мы отошли к тому месту, где был школьный забор.

    – Зойка, – сказал я., – Это все фигня, ты же понимаешь.

    Она кивнула.

    – Выходи за меня замуж.

    – Сейчас?

    – Сегодня.

    – А...

    – Этой ночью начнется конец света.

    – Понятно...

    – Не веришь?

    – Верю. Вот в это – верю вполне.

    – Так ты согласна?

    – Ну... если ты меня берешь...

    – Согласна?

    – Да... Да, Мишка. Я... да. Я согласна. Но как же?..

    – Найдем. Придумаем. Уговорим.

    Мадам Дальон отозвалась не сразу. – Мама? У тебя все хорошо? Ничего не случилось? А почему трубку не берешь? А-а. Нет, я в полном порядке. Слушай, у меня для тебя новость. Я выхожу замуж. За Мишку, конечно. Да. Нет, еще не решили, но я позвоню, так что будь готова. Как – когда? Сегодня, конечно. Ближе к вечеру. Пока! – Зойка сложила телефон и пожала плечами: – Вот и все. А казалось – так страшно...

    И мы пошли обратно. Отец и дед (ничуть не старше, оно и понятно) так и сидят за военно-полевым дастарханом. Дед ест хлеб: макает кусочки в сметану и отправляет в рот.

    – Родичи, – сказал я. – Только что мадемуазель Дальон приняла мое предложение руки и сердца. Мы приглашаем вас на свадьбу, которая состоится сегодня – еще не знаем где. Если вам это не поперек души – благословите нас... – я опускаюсь на колени, и Зойка опускается рядом, и я чувствую, что она меня поддерживает. – Вы сочиняли нас, – я посмотрел на деда, – и теперь уже не переделать, поэтому... – но нить рассуждений, казавшаяся длинной, вдруг зацепилась и порвалась без каких-то сожалений с моей стороны.

    Дед встал. Перевязанная его рука тряслась. И отец встал. Он был выше деда на полголовы и вдвое шире в плечах, но тот брал осанкой.