|
Фигура я для них незначительная, не стоит тратить на меня время. Выходит, чешут языками от безделья, а Лялин в припадке подозрительности… Пожалуй, не стоит мне по вечерам в кабаках сидеть, можно дома, перед телевизором. Для меня разница небольшая, а граждане решат, что я после нагоняя с пороком завязала или глушу водку в одиночестве, что вероятнее. Кстати, водку я не жалую и на ночь выпиваю исключительно в медицинских целях, у меня бессонница. Ближе к часу ночи я начинаю так жалеть себя, что орошаю подушку слезами, потому что жизнь моя кажется мне загубленной безвозвратно, и лишь полбутылки вина способны вернуть мне душевное равновесие и навевают дремоту. И с мыслью: “А жизнь‑то налаживается” – я засыпаю.
– Ты зануда, – громко заявила я по привычке. – Давай, делай что‑нибудь, тебе ведь деньги платят. До встречи с Волковым не худо бы заскочить в “Пирамиду”, разузнать о погибшей девице. Найти Марка и дать ему задание присмотреть за Черником. Нервы у него вконец расшалились, вот пусть Марк им и займется. Я набрала номер сотового, однако абонент оказался в зоне недосягаемости. Это могло означать только одно: Марк счастливо проводит время в сауне. Посещение сауны было для него сродни священному обряду, и телефон он отключал, едва лишь переступал порог данного заведения, руководствуясь девизом: “Пусть весь мир подождет”. Не успела я отложить телефон в сторону, как позвонил Волков. – Сможешь сейчас подъехать в кафешку на Кузнецкой? – Конечно, – ответила я и начала разворачивать машину.
* * *
Волков сидел за столом в глубине зала в гордом одиночестве, не считая молодого человека кавказской внешности, скучающего за стойкой. Других посетителей не наблюдалось. Я прошла и села напротив. Волков поднял голову от куска жареного мяса и вздохнул. – Жрать это совершенно невозможно, – пожаловался он. – А чего мучаешься? – Так ведь деньги заплатил. – Наплюй на деньги, здоровье дороже. Кстати о деньгах. – Я достала конверт и протянула Волкову. Он взял его, изучил содержимое и убрал во внутренний карман пиджака. – Значит, Дед считает, что это может иметь серьезные последствия, – задумчиво изрек он. – Дед считает, что мы должны помочь милиции изобличить убийцу. – И ты будешь путаться у меня под ногами. – Хлопот от меня немного, так что не строй из себя сироту. – Хочешь водки? – вдруг спросил он. – Я не пью. – Давно? – С самого утра. – А я выпью. – Он жестом подозвал официанта, и через минуту тот принес ему водки. Волков выпил, закусил помидором и взглянул с печалью. – Иногда хочется наплевать на все и уйти куда‑нибудь… – Каждый раз, когда я привожу тебе деньги, ты говоришь одно и то же. Это что, рецидив совести? – Ты‑то, конечно, понятия не имеешь, что это такое, – буркнул он. – Тебе просто нравится валять дурака. Мужик твоей комплекции не заводит дурацких разговоров со ста грамм. – Не знаю, почему я испытываю к тебе симпатию. – Знаешь. Но это неважно. – А что важно? – прицепился он. – Понятия не имею. Когда размышляю об этом, итог неутешителен. У меня почти всегда выходит – ничего. – Оптимистично. – А чего ты хотел? – Ладно, по душам, считай, поговорили. Теперь о деле. Вскрытие показало: смерть девушки наступила где‑то в районе одиннадцати вечера, примерно в 10.45. Причина – удушье… Чего ты морщишься? – спросил он. |
