Краем глаза я заметила, как в прогале между домов, куда направлялся роллер, мелькнула тень Мамочки. Как только роллер заехал за угол уже известного нам дома, Ямаха как ни в чем не бывало развернулась и побежала к трансформаторной будке — бетонному кубу, который монументально возвышался посреди двора, как скульптура какого-то модного абстракциониста. Именно в этом месте мы условились встретиться.

Наши обязанности были распределены. Мамочка взялся блокировать основной выход из подвала, а мы, чтобы не выпустить оттуда особо хитрых воришек, должны были дежурить у запасного.

Как мы выяснили позже из рассказа Мамочки, происходило в подвалах следующее.

Как только роллер заехал за угол, он огляделся и, не увидев за собой хвоста, нырнул в подъезд. Там он быстро раскрыл Ямахину сумочку и, увидев, что в ней находятся деньги (правда, к счастью, пересчитывать их ему было некогда), заспешил вниз к своим товарищам-подельникам.

Мамочка в это время наблюдал за ним сверху — с пролета лестницы между первым и вторым этажами. Как только роллер скрылся, Мамочка последовал за ним. Он легонько приоткрыл дверь, заглянул в коридорчик подвала. Там уже никого не было. Тогда Мамочка быстро снял свои коньки, прислонил их к стене коридорчика и в одних носках, будто бесплотная тень отца Местного Слесаря, заскользил по коридору. Заглядывать в комнату он не собирался, ему достаточно было слышать то, о чем там говорили.

Там, судя по голосам, сидели четыре человека.

— Лысый, дай сумку сюда! Да дай сюда, говорю тебе! Щас посмотрим — девка или тетка была.

— Девка, — буркнул Лысый, а потом, почувствовав себя уже в полной безопасности, более жизнерадостным голосом добавил: — Мороженым в меня швырнула, зараза. Прямо в башку попала.

— А ну-ка покажь! — отреагировал на это кто-то.

Лысый, видимо, продемонстрировал результаты меткого броска Ямахи, и компания заржала, увидев безобразные коричневые пятна шоколада на блондинистой голове Лысого.

— Это тебе родимое пятно, на память! — щелкнул кто-то Лысого по макушке.

Тот, видимо, отмахнулся, и в комнате началась легкая потасовка.

— Ладно, харэ, пацаны! — скомандовал кто-то громким голосом. — Давайте бабки считать и уходим отсюда.

У Лысого отняли его добычу и, раскрыв сумку, вывалили все, что в ней было, на пол. По бетонному полу, противно скрипя, проехалось зеркальце, звонко раскололась пудреница, звеня, покатились медяки и, шурша, посыпались купюры.

— О-о-о, — разочарованно протянул Лысый, — да тут одна мелочь. На две бутылки пепси-колы не хватит.

Мамочка понял, что пора действовать. Как бы у этих ребят не сверкнула в голове мысль, что неспроста они два раза подряд вытягивают пустышку. В три прыжка он добрался до двери сарайчика, неслышно открыл щедро смазанную заранее в районе петель дверь, накинул леску на специальный крючок, отчего она, звонко тенькнув, приподнялась над полом сантиметров на пятьдесят.

Затворив дверь и взяв в одну руку свои ролики, а в другую — банку с маслом, Мамочка на цыпочках подкрался ко входу в комнату, где пацаны, готовясь встать, уже тушили свои бычки, и диким голосом заорал:

— Менты! Линяем!

Услышав эту фразу, я, как мы и договаривались, тут же нажала на кнопку магнитофона, где была записана милицейская сирена. Поскольку стояли мы с Ямахой у самого окна, где у роллеров был замаскированный выход, не услышать этот сигнал они не могли.

— Милиция! — испуганно взвизгнул кто-то, и вся толпа бросилась к выходу.

Наш психологический расчет строился на том, что, услышав сирену около запасного выхода, роллеры первым делом побегут к выходу через подъезд.